Потому что я действительно ему благодарна. Вот бы еще он не вредничал при друзьях…

* * *

Вечером, когда я шла в раздевалку после игры, кто-то коснулся моей руки.

Я захлопала глазами, а потом улыбнулась, все еще на подъеме после победы.

– О, Франц. Привет.

Немец стоял по другую сторону парапета, отделявшего трибуны от игроков, спускающихся в раздевалки.

– Саломея, – он покачал головой с мягкой улыбкой, от которой на душе стало легко. – В жизни ты еще лучше, чем на записях. Твоя скорость и владение мячом – это просто фантастика.

Чего все так зачастили с комплиментами?

Не успела я переварить его слова, Франц продолжил:

– Ты слишком полагаешься на правую ногу. Я тоже. Могу показать тебе пару приемов, которые с этим помогут. Ты завтра свободна?

Франц Кох хотел что-то мне посоветовать. От такого предложения я не могла отказаться.

– Да, конечно. У меня завтра весь день свободен.

– Чудесно. Я плохо знаю город. Ты знаешь, где можно встретиться?

– Да, знаю! – Меня даже не волновал восторженный тон. Ни капли. Я назвала парк, а потом, повторив название дважды, просто набрала его в телефоне, который он мне вручил.

Второй немец, появившийся в моей жизни, с кивком и улыбкой забрал телефон.

– Тогда встретимся завтра в девять, если тебя это устроит.

О господи.

Внутри я завизжала от восторга; снаружи, надеюсь, просто выставила себя чуточку идиоткой.

– Определенно устроит. Спасибо.

Когда в раздевалке я встретилась взглядом с Култи, то чуть было не сказала ему, что завтра встречаюсь с Францем, но потом увидела его лицо и решила придержать язык. С самого лагеря он ходил сердитым, и я не понимала, что вдруг ударило ему в голову.