Я все еще любила этого человека.

У меня не было права на это. Никаких оснований. Я всегда думала, что принимаю мудрые решения, но проснувшееся детское обожание – худший идиотизм, который только можно себе представить. Но, разумеется, я не могла повернуть время вспять. Мое сердце еще не забыло чувства, которые испытывало к нему, и как бы я ни старалась притвориться, что это не так, с годами они лишь разрастались.

Теперь я все поняла. В детстве я любила Райнера Култи. В молодости я любила своего бывшего парня, училась и росла. Сегодняшняя Сэл Касильяс знала, что не сможет полюбить того, кто этого не заслуживает.

Кроссовки для детей, чьи родители не могли их позволить, накинули мне на шею удавку.

Он привел друзей на мои занятия.

Подарил моему отцу лучшее путешествие в жизни.

Назвал другом в присутствии людей, на которых ему искренне наплевать.

Я любила этого пумперникеля.

Господи боже, я сейчас разрыдаюсь.

Я попыталась найти хоть какие-нибудь слова, очень надеясь, что на моем лице не написано: «Сэл, какая же ты дура». Потому что я была дурой. Серьезно. От правды не убежишь, особенно когда она смотрит на тебя в виде двухметрового шатена с ясными глазами. Я почесала щеку и поборола желание отвести взгляд, чтобы перевести дыхание и наскрести остатки здравого смысла.

– Вот уж не думала, что твои спонсоры на такое пойдут.

И вот в чем дело: немец не страдал от лишней скромности. Кокетничать не в его стиле.

– Они и не пошли. Я сам их купил, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Он…

– Мисс Сэл! – окликнула одна из учительниц у стола регистрации.

– Ты, – я ткнула Култи в живот, понимая, что у меня есть буквально секунда. – Я даже не знаю, как тебя благодарить…

– И не надо.

– Мисс Сэл!

Посмотрев сардельке прямо в глаза, я выпалила:

– Спасибо.