– В мае будет тридцать четыре.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз его взгляд оставался на моей груди на секунду дольше. На очень долгую секунду. Хм…

Поднимаясь по ступенькам веранды и заходя в дом, мы не сказали ни слова. Джонни стоял на кухне с банкой пива, не отрывая глаз от телевизора. Эймос и Джеки сидели на диване и тоже смотрели телевизор. Шел какой-то боевик. На кухонном островке лежали три коробки пиццы.

Как только мы остановились в проеме между кухней и гостиной, все три головы повернулись, чтобы взглянуть на меня – и Роудса, само собой.

– Привет, именинник! – воскликнула я слегка смущенно, чего никак от себя не ожидала. – Привет, Джеки! Привет, Джонни!

– Привет, Ора! – отозвался парнишка.

Джонни тоже сказал «привет», а Джеки спрыгнула с дивана и подошла меня обнять.

Мы неплохо ладили, но никогда раньше она меня не обнимала – вероятно, из-за той неловкости. В обстановке тайн и вранья такое бывает.

Краем глаза я заметила, как Эймос поднялся с дивана и тоже движется в мою сторону – скорее покорно, чем с энтузиазмом. Медленно, но верно я завоевывала симпатию парнишки. Когда Джеки отошла, он улыбнулся мне краем рта – эту манеру явно перенял у отца – и сказал:

– Спасибо, что помогли с тортом!

– Пожалуйста! А теперь деньрожденные обнимашки?

Он ссутулил плечи, а я сделала шаг вперед и приобняла его. Он тоже поднял тонкие руки и осторожно, неловко похлопал меня по спине.

Он был такой лапушка!

Когда Эйм опустил руки, я вручила ему открытку.

– Ничего лучше не успела придумать. С днем рождения!

Он метнул взгляд на Джеки и лишь потом взял открытку, открыл и, увидев ее содержимое, поднял серые глаза. И удивил меня безмерно.

Он улыбнулся!

В этот момент я поняла, что, когда второй скачок роста останется позади, этот парень будет производить на окружающих такое же впечатление, как его отец.

Кого-то придется защищать от сексуально озабоченных хищниц!

Но если он унаследует от отца угрюмый вид, то за него, пожалуй, можно не переживать.