– Это мама сказала?

– Да, она просила передать.

– Насчет папы – мне?

Эймос кивнул и сделал глоток.

– Вы только ему не говорите, но с вами он много улыбается.

Сердце снова напомнило о себе.

– Вы так выглядите… Ну, вы знаете как… И все такое. Если он нравится вам, а вы – ему, то и пусть. Я хочу, чтобы он… ну, был счастлив. Не хочу, чтобы жалел, что приехал сюда.

Тон у него был искренний, но голос звучал напряженно. Как будто он благословлял меня следовать велениям сердца. Только вот я толком не знала, что именно оно велит.

– Что ж, Эйм, спасибо! Уверена, в том, что касается тебя, твой папа ни о чем не жалеет.

Мне очень хотелось поговорить о том, насколько сложным человеком был его отец, но я не стала. Точнее, воспротивилась этому желанию.

– Давай-ка сменим тему! Сегодня я переночую у вас на диване, поскольку у меня все отключено. Поможешь перенести продукты? Я приготовлю ужин. Можем посмотреть фильм. Или ты дашь мне послушать песню, над которой работаешь…

– Нет.

– Попытка не пытка, – рассмеялась я.

Эймос скривил губы и закатил глаза. Я засмеялась еще громче.

* * *

Я приоткрыла веко, ощутив нежное прикосновение к своей лодыжке.

В комнате было темно, но высокие потолки тотчас напомнили, где я уснула. На диване в доме Роудса.

Помнится, мы с Эймосом смотрели фильм.

Зевнув, я открыла второй глаз: у противоположного конца дивана склонилась большая знакомая фигура. Эймос медленно выпрямился. Отец, положив руку ему на плечо, прошептал:

– Иди в кровать.