Было поздно, когда мы собирались расходиться. Юки взяла отца под руку, они вышли из ресторана и в сопровождении телохранителя направились пешком в отель, который был в квартале отсюда.

А мы все последовали за ними. Ночь была прохладной, и людей на улицах было гораздо больше, чем можно было ожидать в воскресенье около полуночи. Чуть ли не каждый прохожий оборачивался на Юки, явно узнавая ее.

Роудс сжал мою руку.

– Кажется, я увидел тебя, когда показывали номинантов и камера сняла Юки крупным планом, – сказал он.

– Ты заметил, какие у нас обеих были тупые взгляды?

– О да!

Я засмеялась.

– Я думал, на таких мероприятиях бывает весело.

– Нет. Там было ужасно скучно! Мы играли в «камень-ножницы-бумага» и в «крестики-нолики» на ее телефоне. – Я сжала его руку. – У меня было два батончика мюсли, у нее – две упаковки мармеладных мишек, и мы поочередно наклонялись и ели, чтобы камера не засекла.

Он громко рассмеялся, выпустив мою руку, обнял меня за плечи и привлек к себе. Так, как я любила.

– И нам пришлось помогать друг дружке в туалете.

Он еще крепче прижал меня:

– А вот это уже не смешно.

– Больше я на такое не подпишусь, это точно!

Я обернулась через плечо на Эймоса, который нес на руках спящую сестренку. Он поднял подбородок точь-в-точь как Роудс.

За последние годы он возмужал – ростом отца не догнал, но, судя по всему, тоже обещал быть высоким. На мой взгляд, он очень походил на свою маму, но, когда усмехался или закатывал глаза, был копией папы Роудса. А непринужденной манерой поведения, как я выяснила, он явно пошел в своего другого папу – Билли.

Только я открыла рот, чтобы спросить их о планах на завтра, как уголком глаза заметила две знакомые фигуры, заходившие в отель через другие карусельные двери.

Кэден со своей мамочкой!

Он был в белой рубашке с галстуком-бабочкой и черном смокинге типа тех, в которые обычно облачался и уходил, оставляя меня в номере. Она – в потрясающем золотом платье.

Вид у нее был раздосадованный. Ничего-то у них не поменялось! Это было забавно.