Она встала и нашарила в сумочке список. Совсем короткий – в основном странные безделушки, купленные во время путешествий по миру. Розанна поднялась по лестнице молчаливого дома, решив сперва разобраться с самым сложным. Толкнула дверь спальни, которую делила с Роберто, и вошла внутрь.

Ничего не изменилось – даже ее фотография еще стояла на прикроватном столике Роберто. Дом казался необжитым, и Розанна задалась вопросом, часто ли Роберто ночевал здесь после их расставания. Похоже, что нет. Она подошла и открыла шкаф. Внутри висела ее одежда и несколько его костюмов; стояли ее туфли и его ботинки. Розанна потянулась за платьем, но замерла. Оно ей не нужно, как и все остальные – дома много других. Кроме того, она никогда их не наденет – слишком болезненное напоминание.

Розанна села на кровать и обхватила голову руками. Желание забрать вещи стало неловким предлогом, поводом вернуться в прошлое. Но в жестокой реальности ее ждала пустота: время не повернуть вспять.

«Всего час воспоминаний – и я должна забыть навсегда», – подумала она.

Розанна прошлась по дому, забирая программку «Травиаты» из Ковент-Гарден в рамке, хрустальные бокалы, купленные в Вене, канделябр, найденный на блошином рынке в Париже, и складывая их в сумку, которую привезла с собой. Каждый предмет пробуждал воспоминание о моменте, особое чувство. Она воскрешала радость, с головой погружаясь в прошлое, и не находила там боли – лишь наслаждение.

В гостиной висела их фотография сразу после рождения Нико. Там у нее были сияющие глаза, живое лицо. Розанна подошла к зеркалу над камином и всмотрелась в свое отражение. Она знала, что теперь выглядит иначе. Взгляд стал грустным и мертвым.

– Я люблю тебя, Роберто! Что бы ты ни сделал, я буду любить тебя всегда. Буду любить всегда… – пробормотала она.

Спустилась на кухню и вызвала такси до станции. Села ждать и почти машинально включила кассетный магнитофон, как обычно, стоявший на столе. Комнату наполнил ее собственный голос, застигнув Розанну врасплох.

Она закрыла глаза и прислушалась. А потом начала петь. Сначала тихо, нерешительно, а затем, когда обрела уверенность в уединении, ее голос заглушил запись. Закрыв глаза, она пела «Быть свободной, быть беспечной» – проникновенную арию Виолетты из «Травиаты», словно от этого зависела ее жизнь.

Когда она закончила, воцарилась оглушительная тишина.

Потом кто-то захлопал.

Розанна открыла глаза, и кухня слегка закружилась.

Перед ней стоял Роберто.