И даже в этой ситуации ему удается рассмешить меня.

– Ты отделал его как следует.

– Да ладно тебе, я просто дал ему в нос.

– Скорее, перекроил.

– Бесплатная ринопластика. Не понимаю, на что он жалуется?

– Ты невыносим.

– Он это заслужил.

От шутливого тона не осталось и следа. Нельзя оправдывать насилие, но я согласна с Лиамом. У меня нет ни капли сочувствия к Стиву. Я ненавижу его всеми фибрами души, пусть даже это делает меня плохим человеком.

Я продолжаю обрабатывать его ссадины. Лиам молча наблюдает за мной, и от его пристального взгляда меня бросает в приятный жар. Мы притворяемся парой уже несколько недель, но, кажется, еще ни разу не держались за руки. Для меня это очень интимный жест, даже интимнее, чем поцелуй. Я поглаживаю его запястье, пока не заканчиваю очищать ранку.

Я тянусь к ссадине на брови, но, не сводя с меня глаз, он переплетает наши руки.

– Не хочешь подойти поближе? – тихо спрашивает он.

Пульс учащается. Я медленно киваю.

Он притягивает меня к себе, и я упираюсь коленями в кровать по обе стороны от его тела, чтобы сесть сверху. Его руки скользят по моим ногам, и я чувствую тепло его кожи. Лиам продолжает смотреть на меня, и я протягиваю руку, чтобы взять новый ватный диск и намочить его спиртом. Трудно сосредоточиться, когда мое сердце скачет галопом. Я прижимаю вату к порезу, и он морщится.

– Не ной, – дразню я шепотом.

– Оставайся здесь, и не услышишь ни одной жалобы.

– Я почти закончила.

Теперь, когда я стерла кровь, ссадина выглядит уже не так плохо. К счастью, она не очень глубокая. Скорее всего, порез заживет сам собой и швы не потребуются. Я уже собираюсь закрыть аптечку, как Лиам достает еще один ватный диск.

– Твоя очередь, – буднично объявляет он и берет спирт.

Сердце пропускает удар при виде его сосредоточенного лица, но я, как обычно, притворяюсь, будто мне все равно.

– Это просто ссадина.