Ненавижу этого человека. Ненавижу свою мать. Ненавижу свою жизнь.

Хватит. Я больше не могу.

– Майя. – Лиам идет за мной по пятам.

Когда мы добираемся до моей комнаты, здесь все по-прежнему. Ровно так, как было, когда я уходила. Но этот человек был здесь, рылся в моих вещах, и теперь я никогда не узнаю, к чему он прикасался, что трогал своими грязными руками…

У меня больше нет сил.

Ноги подкашиваются, когда Лиам заключает меня в свои объятия. Я прячу лицо у него на груди и даю волю рыданиям. Все тело содрогается. Он обнимает меня и успокаивающе гладит по волосам, тихо шепча, чтобы я расслабилась, но в его присутствии я плачу еще сильнее. Я так устала. Уже несколько месяцев я пытаюсь поверить в то, что у меня все получится. Что я не позволю обстоятельствам победить меня. Я сдерживала слезы и преодолевала все препятствия, которые встречались на моем пути. Но я больше не могу. Не могу продолжать притворяться, что я сильная.

Потому что это не так.

Слезы льются бесконечным ручьем, но Лиам не отстраняется. Он утешает меня до тех пор, пока рыдания не прекращаются, а пульс не приходит в норму. Его объятия похожи на убежище, где можно найти приют после нескольких дней бури. Я не хочу отстраняться, но мне следует извиниться за недавнюю сцену, поэтому я заставляю свои одеревеневшие мышцы работать и поднимаю голову.

– Боже, Лиам, – говорю я, глядя на него, и едва ли снова не плачу.

Драка и для него не прошла без последствий. Я беру его за руку и вижу разбитые и опухшие костяшки пальцев. Это все моя вина.

А этот придурок еще смеет улыбаться, пускай и одними губами.

– Расслабься, я выживу.

– Я принесу аптечку.

– Не нужно, Майя.

– Сядь. – Это звучит не как приказ, а как мольба.

Он со вздохом уступает, и я иду в ванную искать аптечку. Она лежит в шкафу под раковиной. Выпрямившись, я случайно смотрю на себя в зеркало, и от увиденного у меня перехватывает дыхание. От Майи, которая ушла отсюда несколько часов назад, не осталось и следа. Тушь размазалась, волосы растрепались. Я осторожно прикасаюсь к порезу на щеке, и кровь пачкает пальцы. Я морщусь. Жжется.

И вот уже я снова рыдаю как ребенок.

Ополоснув лицо, я стираю макияж и собираю волосы в небрежный пучок. Когда я возвращаюсь в комнату, Лиам сидит на кровати и рассматривает свои пальцы. Ну почему эта ночь должна была закончиться именно так! Подойдя ближе, я открываю аптечку, достаю спирт и несколько ватных дисков, смачиваю один и беру Лиама за руку:

– Будет щипать, – предупреждаю я, прежде чем прижать вату к костяшкам. Наши пальцы соприкасаются, и это до боли приятно. Лиам молча смотрит на меня, и глаза снова наполняются влагой. – Прости, что тебе пришлось пострадать из-за меня, – всхлипываю я, не в силах сдержаться.