– Что он сделал, Ава?

– Я, наверное, слишком драматизирую, и все было не так ужасно, но из-за всего случившегося у меня в сердце и голове поселился страх. Почти осязаемый, и каток у меня ассоциируется только с ужасом. Что бы я ни делала, это не проходит.

– Что произошло?

– Мы пришли на вечеринку. В честь чьего-то дня рождения. Честно говоря, я мало что помню, лишь отдельные фрагменты. Обрывки разговоров, которые долетали до меня. – Я закрываю глаза. – Мы с Лайлой тусовались с друзьями Леви, пили и играли в какие-то дурацкие игры. Кто-то бросил вызов, и, услышав условия, я радовалась и скандировала их вместе со всеми. Разве трудно будет хоккеисту сделать несколько кругов по катку, даже если он выпил, верно? Леви не придал этому значения, посмеялся и сказал, что проедет их и с закрытыми глазами.

Я облизываю губы и зажмуриваюсь, на меня накатывают эмоции и воспоминания о той ночи, отчего голова идет кругом. У меня еле-еле получается втянуть воздух, и это потрясает до глубины души.

– Он проехал? – помогает мне Колт, задавая правильный вопрос.

– О да. И на самом деле проехал очень хорошо, люди не переставали за него болеть. Я невероятно гордилась своим парнем. – Он сильнее прижимает меня к своей груди, давая силы продолжать. – Вскоре все ушли, кроме нас. Мы дурачились, целовались, и я совершила ошибку. Я бросила ему вызов, чтобы он снова сделал несколько кругов. Со мной на руках. Он согласился. Первый круг прошел отлично, но следующий отнял у меня любовь ко льду.

– Он не смог тебя удержать?

– Да. Он покрутил меня вокруг себя один раз, потом второй. В третий раз он поднял меня, но смог опустить. А вот в четвертый раз ничего не вышло. Я помню, как он поднял меня над головой, а потом наступила темнота. Он, твою мать, уронил меня на лед, потому что слишком напился и не смог удержать. – У меня перехватывает дыхание, и я впиваюсь ногтями в ладони. – Сама виновата. Я позволила ему это сделать, хотя знала, насколько он пьян. Я знала о риске и все равно пошла на это. Он не смог меня удержать и уронил на лед, а потом, черт подери, бросил. Леви испугался, потому что я потеряла сознание, и, не сумев привести меня в чувство, просто бросил одну на гребаном катке посреди ночи.

Слезы жгут мне глаза, и я шмыгаю носом. Болит все, и не только тело, как и в тот день, когда я наконец пришла в себя и обнаружила, что я одна. В полной темноте. В тишине и холоде.

– Ава?

– Леви никому не рассказал о случившемся. Он вернулся на вечеринку, и продолжил пить и веселиться. Лайле он сказал, что я ушла домой. А я тем временем ползла до скамейки, на которой оставила телефон. Голова кружилась при любой попытке встать. Через десять минут после звонка приехал отец и отвез меня в больницу. Я сломала левую руку, и у меня было сотрясение мозга. Ничего смертельного. – Я фыркаю, пряча лицо у него на груди и омываю его слезами. – Но с тех пор я боюсь выходить на лед. Боюсь даже ступить на него. Перед глазами все плывет, и меня тошнит. Он отнял у меня любовь к конькам. Отнял радость, которую я испытывала, играя в хоккей с Дрейком и Лайлой. Он отнял у меня все, что я любила, когда выходила на лед, и я не знаю, как с этим справиться.