Он шмыгает носом:

– Ты в порядке? Я не переборщила?

– Вовсе нет. – Он прочищает горло. – Просто соринка в глаз попала.

И снова трет глаза.

– Круто, круто. Мне тоже, – говорю я, слезливо подмигивая ему.

– Как прошел бранч? – Он снова принимается копать.

Никогда бы не подумала, что мужчина, подготавливающий место для тротуара, может возбуждать, но вот она я, любуюсь тем, как под футболкой вздымаются его плечи, а жилы в предплечьях пульсируют на солнце.

– Хорошо.

– Ты действительно собираешься остаться? – спрашивает он, не поднимая глаз. Вместо этого он бросает за спину лопату земли и продолжает работать.

– Ты не отвлечешься на время разговора?

– Не-а, – отвечает он хрипловато.

– Ты вчера был весь мой, Кейд. «Ты – женщина. Стоять тут. Лизать киску каждый день», – говорю я в жалкой попытке изобразить Тарзана.

Но он не засмеялся.

– Ну, сегодня я больше беспокоюсь о том, что ты будешь мыслить здраво и поймешь, что твое место в городе, где ты занимаешься всякой модной ерундой.

– Послушай, – он втыкает лопату в землю так, словно хочет повредить ее, и, наконец, поднимает на меня взгляд, – если тебе всего этого здесь недостаточно, я бы предпочел, чтобы ты просто уехала сейчас. Я не шутил насчет того, что сказал вчера. И это кажется важным.

– Я… – Он отводит взгляд, вытирая лоб тыльной стороной ладони. – Я больше не хочу жить в страхе. Но также я не хочу, чтобы меня снова выставили дураком.

В груди снова возникает болезненное ощущение. Будто внутри тяжелый камень. Этот человек заслуживает гораздо большего, чем то, что он получил.

– Кейд, посмотри на меня.

Его челюсть сжимается, но он не смотрит в мою сторону, не отводит глаз от земли.