– Я… мы должны поехать к моей маме домой. Прямо сейчас. Она… Я думаю, у нее была передозировка или что-то в этом роде, но она…

Слова странно слетают с губ, словно я не могу до конца поверить, что произношу их. У Мисти и раньше бывали ситуации, когда она смешивала то, что не должна была, или напивалась так сильно, что отключалась прямо на кухне, но так далеко это никогда не заходило. Она никогда не…

– Я отвезу тебя, – говорит Рэнсом, и я моргаю, заставляя себя сосредоточиться на его голосе. – Садись.

Он помогает мне слезть с переднего сидения мотоцикла, и я снова забираюсь на заднее, крепко обхватывая Рэнсома за талию. Он заводит мотоцикл и трогается с места, а я почти на автопилоте указываю ему, куда ехать.

Я цепляюсь за него, пытаясь сообразить, что могло случиться и почему.

Знаю, Рэнсом, скорее всего, нарушает скоростной режим, чтобы добраться туда побыстрее, но мне кажется, будто время замедлилось, а кожа просто зудит от желания оказаться уже там.

Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Не могу поверить, что она это сделала… Я чувствую оцепенение. Ветер даже не обжигает мне щеки, потому что я отключилась от всего, кроме удушающего чувства страха, наполняющего грудь.

Через несколько минут мы подъезжаем к дому Мисти, и я спотыкаюсь, пытаясь слезть с байка. Рэнсом делает движение, чтобы помочь мне, но, прежде чем он успевает это сделать, я встаю на ноги и мчусь по подъездной дорожке к двери.

В данный момент я даже не могу вспомнить имя позвонившей мне соседки, но сцена в точности соответствует ее описанию. Моя мама лежит на полу в гостиной, бледная и ни на что не реагирующая. Она растянулась по полу, как будто упала или потеряла сознание, или что-то в этом роде, одетая только в нижнее белье и майку.

В ней нет жизни, ничто не указывает на то, что она все еще с нами. Соседка делает искусственное дыхание, попеременно надавливая Мисти на грудь и дуя ей в рот. Ее руки дрожат, как будто она делала это слишком долго, и, похоже, у нее заканчиваются силы, да и с самого начала она делала все неправильно.

– Погодите, – говорит Рэнсом, подходя ко мне сзади. – Позвольте мне.

Соседка удивленно поднимает глаза, но через секунду отходит в сторону, позволяя Рэнсому подойти ближе. Он в гораздо лучшей форме, чем она, аккуратно делает надавливания на грудную клетку и отсчитывает их, прежде чем вдохнуть Мисти в рот. Он повторяет это несколько раз, а затем поднимает на меня взгляд, в котором читается беспокойство.

Я смотрю на свою маму, чувствуя холод во всем теле.

Ее глаза закрыты, и в каком-то смысле она выглядит более умиротворенной, чем когда-либо. Но это неправильно. Она не должна быть такой.