Я знала, что все смотрели на него с восхищением. Пока губы касались микрофона, Каран не сводил с меня глаз, и тусклый свет ожил на его лице и длинных ресницах. Когда мои губы независимо от меня приоткрылись, я увидела, как Каран нахмурился, но медленно продолжил. Я была уверена, что мой голос сейчас никто не услышит, знала, только Каран мог прочитать то, что срывалось с моих губ. Пока мужчина тихо играл на гитаре, все ждали, что он продолжит песню. Я продолжала шептать так, что только он мог понять.

– Тебе холодно, потому что ты хрупкий, подумала я, когда впервые увидела тебя. В руке у тебя была гитара, а в глазах радуга. Тогда я была ослеплена твоим светом, но постепенно начинаю видеть тебя четче. Теперь я рискую остаться без тебя… Я оставляю тебя.

Я увидела, как его губы слегка изогнулись вверх. Нежно касаясь гитары, мужчина смотрел мне в глаза, словно ожидая, что я продолжу. Я была на сто процентов уверена, что люди ждали, что Каран продолжит, но он просто играл на гитаре. Я заметила несколько глаз, обращенных на меня.

– Я разделась и в последний раз пришла к тебе домой в темноте. Ты враг внутри меня. Моя кожа кровоточит… Я пришла к тебе домой в темноте, я твоя в последний раз, – пробормотала я, не сводя глаз с Карана.

Мужчина сыграл последний аккорд и прошептал:

– Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что ты красивая, но странная.

Теоман и Ирем Джандар – «Я твой в последний раз»[8].

Захлопнув дверь машины, Каран тут же бросил гитару на заднее сиденье и завел двигатель, не включая потолочное освещение. Часы на дисплее машины показывали четыре утра. Потирая сонные глаза тыльной стороной ладони, я сказала:

– Фунда покинула бар в слезах, ты видел?

– Я этого не видел, – сказал Каран очень спокойным голосом.

– Я не могу вернуться домой в такой час, – сказала я в отчаянии. – Могу я остаться с тобой еще хотя бы на несколько часов?