– Ты пытаешься перевести тему, – прорычала я. – И не забывай, твоя задница тоже когда-то протирала такие стулья.

– Когда-то? – Хоть я и не могла этого видеть, почувствовала, как Каран нахмурился. – Не заставляй меня чувствовать себя стариком.

– Тебе двадцать шесть лет.

– Что тебе до моего возраста?

– Ты переживаешь о своем возрасте?

– Я никогда не делал этого раньше. – Так он делал это сейчас? Когда я попыталась поднять голову, Каран прижал мою голову своей большой ладонью и уткнул в свою грудь. – Ты слишком много говоришь, девочка. Ты действительно слишком много говоришь.

– Я еще даже не начала разговаривать, – проворчала я.

– Я почувствовал. Ты собиралась.

Когда я сварливо поерзала, на этот раз мужчина отпустил меня, и я смогла подняться; он сел и потер шею. Я подошла к столу рядом с ним и села, свесив ноги. Каран внезапно встал и пошел к смарт-доске. Я следила за ним с того места, где сидела. Встав перед доской, на которой преподаватели часто оставляли заметки, мужчина взял черный маркер с края доски и снял колпачок. При снятии тот издал громкий звук. Каран зажал колпачок губами и маркером нарисовал линию в левом верхнем углу доски. Примерно через тридцать секунд на ней появился рисунок длиннокрылой бабочки. Это был самый красивый рисунок бабочки, который я когда-либо видела.

Раскрасив черным маркером внутреннюю часть крыльев бабочки, он нарисовал маленькую букву К на кончике самого длинного крыла, закрыл маркер и положил на место.

Мужчина некоторое время рассматривал насекомое, которое нарисовал на доске, повернувшись ко мне спиной.

Я отвела от него взгляд и тоже сосредоточилась на черной бабочке.

– Бунтарка, – произнес он глубоким голосом. Как будто сказал это себе, а не мне. – Ты прячешься в ледяном замке, не так ли?

Я почувствовала, как лед, который он упомянул, пронзил горло, как копье, и глаза медленно переместились от бабочки к задней части его шеи. Несмотря на внушительное тело, у Карана была тонкая, эстетичная шея. Глядя на ту часть волос, которая заканчивалась на затылке, я подумала, что хочу провести по ней пальцами.

– С чего ты взял? – спросила я. Голос прозвучал настолько спокойно, что любой, кто его услышал бы, подумал, что я вру.

– Это так, верно?

– У каждого есть что-то, за чем он прячется.

У меня тоже. Пока поверхность замка была покрыта льдом, внутри горел неугасимый черный огонь. Башня замораживала любого, кто приближался, но обжигала меня. Башня, горящая внутри и замерзшая снаружи.

– Конечно, – согласился он и глубоко вздохнул. – Но твоя башня оборудована гораздо лучше, чем те, в которых обычно прячутся люди.