Приподнимаясь на кончиках пальцев, я соединяю наши рты, мой язык мгновенно ищет его. Он крепче сжимает меня сзади, его возбуждение отдается в моем животе и вызывает волну жара, устремляющуюся на юг.

Черт возьми, я не могу насытиться этим мужчиной.

Мы не можем насытиться друг другом.

Оливер переехал ко мне после завершения ремонта в моей спальне, устранившего весь ущерб, нанесенный в ту роковую рождественскую ночь. Конечно, повреждение оштукатуренных стен было легко исправить, но вот только повреждения, которые все еще остаются в наших костях, никогда полностью не заживут.

Трэвис Веллингтон пережил пожар. После многочисленных пересадок кожи и обширных операций он в конце концов был арестован и обвинен в поджоге, покушении на убийство, убийстве по найму и сексуальных домогательствах к моей сестре. Меня всегда охватывает искра восторга, когда я думаю о его судьбе. Он не только физически изуродован, но и, скорее всего, проведет остаток своих жалких дней за решеткой… А мы все знаем, что происходит с педофилами в тюрьме.

События того вечера изменили нас, но наша ненасытная жажда жизни и друг друга – это величайший дар, который мы извлекли из пепла и за который мы благодарны каждый день.

А еще у нас много секса.

Рот Оливера находит чувствительный участок кожи на моей шее, даря мне «Поцелуи Млечного Пути». Мои колени превращаются в желе, когда я прижимаюсь к нему.

– Хочу почувствовать тебя внутри… – Я всхлипываю ему в плечо, вдыхая его землистый запах.

– Прямо здесь? – Поцелуй. – У входной двери? – Укус. – Пока я весь потный и грязный? – Засос.

– Боже, да.

Обхватив пальцами пояс его спортивных шорт, я стягиваю их вниз, пока его эрекция не освобождается, и моя ладонь не обхватывает его, поглаживая и отрывисто двигаясь.

Стон Оливера ласкает мое ухо, посылая волну дрожи по моему бедному, изголодавшемуся по сексу телу. Прошло всего пять часов, но я ужасно проголодалась.

Я падаю перед ним на колени как раз в тот момент, когда входная дверь распахивается позади меня.

– Черт возьми, нет, господи боже, твою ж…

Гейб извергает поток ругательств, и я вскакиваю обратно, рявкая на него:

– Чтоб тебя, Гейб! – Помогая Оливеру натянуть шорты, я рычу сквозь румянец смущения, заливающий мои щеки. – Ты можешь хоть раз постучать? Боже!

Гейб стоит там, бледный и обездвиженный.

– Я никогда не ненавидел свое идеальное зрение так, как сейчас.