Но он не мой.

У меня нет причин для ревности.

И, несмотря ни на что, жгучие слезы застилают мне глаза, когда я засовываю мобильный в задний карман.

Я тоже лицемерка, потому что поцеловала парня на рождественских каникулах, когда Селеста приехала в город навестить свою семью. Она устроила праздничную вечеринку, на которой я целовалась с ее кузеном Аароном в ванной.

Это не было приятно.

Его язык был неприятным, руки неуклюжими.

От него пахло жареной рыбой.

И в тот момент, когда он попытался залезть пальцами мне в трусики, я отпихнула его, соврав, что у меня месячные.

Правда была в том, что я просто ничего не хотела. Я пыталась, но с выпускного мое тело не реагировало на мужчин так, как раньше; моя чувственность превратилась в пепел.

Я сломлена.

Стук в дверь застал меня врасплох. Я стираю остатки слез и иду открывать.

На пороге стоит мама. Она одета в белый халат, а ее волосы собраны в небрежный пучок, который дополняет очередная ручка. Ее взгляд падает на сумки с вещами, которые стоят в центре комнаты.

– Куда ты собралась?

– Я, эм… – Смущаясь, я перекидываю волосы через плечо. – Помнишь, я говорила тебе, что подумываю о том, чтобы съехаться с кем-нибудь?

Она хмурится:

– Да. Ты сказала, что Женевьева попросила тебя переехать к ней, но ты не могла себе этого позволить.

– Верно. Я и не могу… поэтому кто-то другой мне предложил.

Фирменный жест «мама поднимает бровь».

Я прикусываю губу:

– Брант предложил.