– Брант? – Мама затягивает халат туже и скрещивает руки на груди, прислоняясь к дверному косяку. В ее голубых глазах мелькает растерянность. – И когда это произошло? Почему вещи уже собраны, а я только сейчас об этом узнаю?
– Я просто собираюсь остаться на пару ночей, чтобы посмотреть, как все пройдет. Я собиралась поговорить с тобой перед тем, как поехать.
Моя мама всегда обладала этим странным предчувствием, говорящим ей, что что-то не так. Она называет это материнской интуицией, а я больше склоняюсь к магии вуду или колдовству, потому что у нее в коллекции есть куча кристаллов, а ее любимый фильм – «Практическая магия»[37].
Когда я поцеловала Марти Бьюкенена у тутового дерева, она узнала об этом. Мгновенно. После того как я обрушила свой гнев на Бранта и зашла домой, она повернулась ко мне, сидя на диване, а затем подняла бровь и сказала, что я еще слишком маленькая, чтобы целоваться с мальчиками.
Когда я провалилась под лед, она и об этом узнала. Она сказала, что, когда это случилось, у нее мороз пробежал по коже и застыла кровь. Она не переставая звонила моему отцу, уверяя, что произошло что-то ужасное.
Ночь выпускного… она знала.
Мама рассказывала, что у нее всю ночь кололо в груди с того самого момента, как мы вышли из дома. Она не могла съесть ужин. Она не могла сосредоточиться на вязании.
Она просидела на диване с телефоном на коленях весь вечер, пока не раздался звонок от Бранта. Тогда она узнала, что я попала в больницу после того, как упала от приступа астмы прямо на выпускном.
Но она никак не думала на Тео.
Она просто знала, что
Как сейчас.
Она поджимает губы и сосредотачивается так, будто пытается вытянуть из меня все мозговые импульсы и разобрать их на части своим колдовством.
Не в силах понять меня, она тяжело вздыхает: