Я надеюсь, что однажды, лет через пятьдесят, я перечитаю все эти карточки и пойму, куда убежало время.

И я улыбнусь. Посмеюсь. И поплачу.

Я буду чертовски гордиться жизнью, которую прожил, и буду благодарен за все те маленькие моменты, которые ее создали.

– Пиццу только что привезли. – Джун стоит в дверях нашей спальни, платье помято, а волосы растрепаны после щекоток с детьми.

Боже, она идеальна.

Я киваю, наблюдая за тем, как она идет ко мне с тем же соблазнительным взглядом. В руках у нее бумажная тарелка с двумя кусками пиццы.

– Будешь смотреть на меня так же через пятьдесят лет, когда я стану старым и морщинистым? – спрашиваю я.

Поправляя низ домашнего платья, она прикусывает нижнюю губу и морщит носик.

– Смотреть на тебя как?

– Так же, как ты смотрела на меня в домике на дереве. Как будто хочешь сорвать с меня ремень и посмотреть, что там у меня в брюках. – Я хмурюсь, размышляя. – Спойлер: к тому времени, вероятно, это будет калоприемник.

– Гадость! – Она опускается рядом со мной и чмокает меня в грудь, положив голову мне на плечо, взрываясь от смеха. – Конечно, я все равно буду смотреть на тебя так.

Я ухмыляюсь и беру тарелку, которую она мне протягивает.

– Лгунья.

– Я серьезно. Возраст ничего не меняет. – Ее большие блестящие глаза смотрят на меня. – Ты будешь все тот же Брант, а я буду все та же Джун.

От ее слов у меня на мгновение перехватывает дыхание. Сглотнув, я поглаживаю ее волосы и целую в макушку.

– Да, – тихо говорю я. – Ты права.

Опустив взгляд на пиццу, я смотрю на грибы, красующиеся на кусочках. Сдерживая смех, я возвращаю внимание к ней.

– Грибы? Мы же ненавидим грибы.