Была ли она там во время исполнения Jessie’s Girl?

Я не совсем понимала, почему меня это волновало. Почему я так нервничала перед встречей с ней лицом к лицу. У меня было столько же причин быть здесь, сколько и у нее.

Так почему же я вдруг почувствовала себя не в своей тарелке?

– Что такое?

Я заглянула в красивые глаза цвета патоки, над которыми сошлись темные брови. И у меня не было желания усугублять стресс, который Джесси испытывал из-за отношений со своей сестрой, из-за моей пустячной неуверенности. Поэтому я сказала:

– Ничего. Просто собираюсь найти дамскую комнату.

Я надеялась взять с собой Джессу в качестве великолепного прикрытия, но не повезло. Она была поглощена разговором с Джудом, так что я пошла одна, намереваясь оставить Джесси с быстрым поцелуем. Вместо этого он запустил руку в мои волосы и прижал меня к себе. Он долго не отрывал губ, но в итоге все же отпустил.

Я встала, слегка ошалевшая, поправила платье на бретельках и, покачиваясь, направилась в направлении указателей на выход в задней части VIP-зоны.

Через несколько мгновений я вышла из кабинки в дамской комнате и обнаружила несколько женщин, собравшихся у раковин. На самом деле они собрались вокруг эффектной платиновой блондинки.

Эль вполголоса разговаривала с одной из подруг и возилась со своими длинными, светло-русыми волосами, собранными в потрясную прическу в стиле ирокеза, с заплетенными по бокам косами, а ее стройную загорелую фигуру облегало асимметричное белое платье-мини.

Ее взгляд встретился с моим в зеркале.

Я скользнула к раковине рядом с ней. Ее подружки закончили со своими делами и ушли; Эль же осталась и не сводила с меня глаз.

Дерьмо. Да что не так с этими клубными туалетами и возникающими в них конфликтами.

Подсушивая руки, я снова встретилась с ней взглядом в зеркале, собираясь поздороваться. Но взгляд, которым она одарила меня, подкрашивая губы, сложно было назвать приветливым.

– Девушка Джесси, – сказала она. Но в этот раз в этом словосочетании не было и следа той нежности или добродушного подшучивания, с которыми ее исполнял Зейн.

– Привет, – произнесла я, потому что не смогла придумать ничего более подходящего. Я начала было протягивать руку, чтобы представиться должным образом.

– Это ненадолго, – сказала она. – Как было со всеми.

Затем она продолжила наносить помаду, как будто меня здесь и не было.

На мгновение я просто остолбенела, моя рука застыла в воздухе. Внутри вскипали унижение, возмущение и обида.

Затем я опустила руку. И обрела дар речи.