– Ты любила его, – выдавил я, рассматривая бетон у себя под ногами. – В этом нет вины, Джесса. – И не лгал.

– Да, – выдохнула она. – Я любила его. Как друга.

Она замолчала, и я посмотрел на нее.

– Раньше я часто думала о тебе. Когда он и я… – Она замолчала, отводя взгляд. – Но тогда… это просто заставляло меня почувствовать себя еще грязнее, чем я уже себя чувствовала. Как будто я предавала и его тоже. И самое главное, я знала, что предаю себя. – Она взглянула на меня. – Я думала, что, если бы ты увидел меня настоящую… какой я стала… что я сделала… я бы перестала тебе нравиться. Ты бы не стал удерживать меня на том чертовом пьедестале, на который ты меня вознес. Ты бы даже меня терпеть не мог. И я не могла этого вынести. Так что… – Она сглотнула. – Я сбежала. Я бежала от всего, что причиняло боль, и, в свою очередь, я просто стала… бесчувственной. Я почти ничего не чувствовала без тебя, того, кто напоминал бы мне, что я все еще жива. – Она посмотрела мне прямо в глаза, в сумерках ее глаза блестели от слез. – Вот почему я не могла просто заблокировать твой номер и окончательно потерять тебя. Те сообщения, которые ты присылал, помогли мне выжить, Броуди.

Я взял ее за руку, но она опустила взгляд на траву, и волосы упали ей на лицо. Я знал, что ей было о чем рассказать. И даже если она наконец была готова, это должно быть трудно.

– Я когда-нибудь рассказывал тебе о своем отце? – спросил я ее, прекрасно зная, что нет. Я никогда никому об этом не рассказывал. – О том, как он меня бил?

– Нет. – Она посмотрела на меня и придвинулась ближе, прижавшись своей ногой к моей, как будто инстинктивно хотела утешить меня. – Ты никогда не говорил мне об этом.

– Да. Это началось еще до встречи с тобой, в детстве, и продолжалось годами. Пока я не стал достаточно большим, чтобы дать сдачи. – Я хрустнул костяшками пальцев, вспоминая. – Он бил меня в грудь, или в спину, или в живот. Места, о которых никто, кроме меня, не узнает, места, которые никто не увидит в школе. И я никогда никому об этом не рассказывал. Так что это стало унизительной тайной. Он сказал мне, что если я кому-нибудь расскажу, то буду трусом. Он сказал мне это, когда мне было семь лет, и я ему поверил. Я долгое время верил ему, Джесса. – Я сжал ее руку. – У всех нас есть то, чем мы не гордимся. Я бы никогда не осудил тебя за то, через что тебе пришлось пройти.

– Броуди… – тихо сказала она. – Я и не подозревала.

– Помнишь тот значок, который я тебе подарил? – Теперь не останавливайся, просто сорви эту гнойную повязку навсегда. – Тот, Грешников?