Проведя пальцами по ее бедрам, я оттянул ткань платья, оказавшись у нее между ног. Шайло оттолкнула мою руку.

– Не начинай, иначе мы застрянем в этой комнате на весь день.

– Мы можем сотворить кое-что и похуже, чем просто застрять в номере.

Шайло спрыгнула с кровати и с улыбкой протянула мне руку.

– Пойдем прогуляемся, Ковбой.

Девушка надела соломенную шляпу и солнцезащитные очки, и мы отправились в путь, проскользнув мимо охранников в коридоре к лифту, который чудесным образом открылся в тот момент, когда я нажал на кнопку «вниз». Как только двери закрылись, я притянул ее к себе и поцеловал в губы, скользнув руками вниз по спине и обхватив ее зад. Она обвила руки вокруг моей шеи, и мы не разрывали поцелуй, пока двери не открылись. Затем прошли по шикарному вестибюлю и вышли через парадную дверь, держась за руки.

Шайло широко улыбалась, как ребенок рождественским утром. Она любила Лондон. Любила дух города. По ее словам, ей нравились люди, черные такси и красные двухэтажные автобусы.

Мы прошли мимо универмага «Харрэдс» [42], рассматривая его витрины. Дизайнерские платья и обувь, вероятно, стоили дороже моего грузовика. И меня поразило, что Шайло могла позволить себе скупить всю витрину. И все остальное в других модных магазинах, мимо которых мы проходили по Слоун-стрит. Мимо проехал сверкающий красный «Феррари», и Шайло спросила:

– Неужто чей-то папик?

Я рассмеялся. Мужчине за рулем стало не по себе. На вид ему было не меньше пятидесяти, а вот девушке рядом с ним не больше двадцати. Необычная пара. Как раз об этом я и подумал, глядя на наше отражение в автомобиле. Шайло выглядела так, словно принадлежала этому месту. Несмотря на ее обманчиво простой повседневный наряд – ботильоны и маленькое платье, – людей было не одурачить. Было очевидно, что ее вещи – дизайнерские. Как и кожаная сумочка с бахромой, висевшая на плече.

Мы стояли на пешеходном переходе в ожидании зеленого сигнала светофора, как мимо проехал автобус. Что за хрень? Я уставился на транспорт. В отличие от привычных красных, этот был выкрашен в белый, и сбоку красовался рекламный щит с лицом Шайло, рекламирующей тур «Разбитая и сломленная». Ее лицо смотрело на меня прямо с лондонского автобуса.

Она потянула меня за руку, привлекая мое внимание. Я перевел взгляд с автобуса на девушку, стоящую рядом. Шляпа и солнечные очки не скрывали ее, но, вероятно, в них она ощущала себя в безопасности. Менее заметной. Но даже не будь она знаменитой, от нее все равно исходила особая аура. Девушка, вслед которой сворачивали шеи.