– Теперь мы можем перейти дорогу.
Мы пересекли улицу в тишине. Она поведала, что мы попали на Слоун-сквер, что для меня ни черта не значило. Я взглянул на фасады из красного кирпича, окружавшие маленькую зеленую площадь, на проезжающий по ней транспорт, на сияющее солнце и голубое небо, но перед глазами по-прежнему стояло лицо Шайло на рекламном щите. Я чувствовал, что она наблюдает за мной. Сжав мою руку в своей, переключила мое внимание на себя.
– Не пугайся так. Я по-прежнему остаюсь самой собой. Твоей Шайло.
– Со мной все в порядке, – фыркнул я. То была ложь, но она не упрекнула меня в этом.
Шайло улыбнулась.
– Хорошо. Не хочу, чтобы это как-то изменило наши отношения. Не хочу, чтобы что-то мешало нам быть самими собой, хорошо? – Она прикусила нижнюю губу, чувствуя нарастающее беспокойство.
Я потянул ее за руку и отвел в сторону, чтобы дать людям пройти, затем наклонился и поцеловал.
– Не волнуйся за меня. Меня не так-то легко напугать.
– Ты непробиваемая сталь.
– Верно, малышка.
Я обнял ее за плечи, и мы продолжили бродить по улицам Лондона. Мимо модных бутиков и магазинчиков, где продавался шоколад ручной работы, витрин с причудливой дизайнерской обувью и шляпами, которые непонятно куда, черт возьми, носить.
Шайло провела нас по улицам Белгравии с большими белыми домами, напоминающими свадебные торты, построенными в прошлом веке, которые выглядели так, словно их привезли сюда вместе с дворецким и прислугой. Затем мы прошли по мощеной аллее, на которой, по ее словам, раньше располагались конюшни.
– Здесь жили лошади. За большим домом. – Она взмахнула рукой, изображая экскурсовода.
Маленькие дома были выкрашены в пастельные тона и украшены цветочными корзинами, висящими у дверей. Чуть раньше я заглянул в витрину агентства по недвижимости и, черт возьми, даже эти крошечные домики стоили миллионы.
– Не представляю, как лошадь может счастливо жить в доме. Где пастбище? Где открытые пространства?
Она пожала плечами.
– Очевидно, это были городские лошади.
Я проверил время на телефоне.