Его уверенный тон убедил меня, что ничего страшного нет, так что я перестала переживать по этому поводу. Насколько мне известно, Дин и Броуди держались подальше друг от друга. Никто не устраивал драмы, и на этот раз Дин сдержал свое слово. Он был чист и трезв и сосредоточен на музыке. Чем бы он ни занимался до и после концерта, меня это не касалось.

Позже, тем же вечером, после концерта, Броуди довел меня до четырех оргазмов, и теперь мы лежали на белых простынях из египетского хлопка, а теплый морской бриз врывался в открытые окна. Я поцеловала его в губы и положила руку на бьющееся сердце.

– Я люблю тебя, Ковбой.

Он накрыл мою руку своей и, приподняв подбородок, заглянул мне в глаза.

– Ты заделал трещины на моем сердце, и будь я проклята, если позволю тебе исчезнуть из него.

– Даже не пытайся. Я хочу остаться там навечно. – Броуди притянул меня ближе, и я закинула ногу на его. Сердце Броуди билось сильно и ровно под моей ладонью, пока он равномерно дышал со мной в унисон, вселяя в меня чувство покоя и безопасности.

– Как ты это делаешь? – спросила я, когда его рука скользнула вниз по моему боку, изгибу бедра и остановилась на нем.

– Что именно?

– Заставляешь меня чувствовать спокойствие и умиротворение, даже во время хаотичного мирового турне.

– Наверное, у меня просто талант справляться с дикими штучками.

Я слегка улыбнулась и подняла руку к его лицу. Проведя пальцем по квадратному подбородку, я ощутила жесткую щетину под подушечками.

– Считаешь меня дикой?

– Во всех отношениях.

Несколько мгновений спустя он взглянул на прикроватный столик.

– Ты сегодня нарасхват.

Я бросила взгляд на телефон. Ранее я отключила его, но теперь на нем высвечивались сообщения.

– Переверни его, чтобы не видеть. – Я пребывала в полусонном и ленивом состоянии, чтобы двигаться. Броуди перевернул мобильник и погладил меня по волосам. Мои веки были слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми, поэтому спустя несколько минут я провалилась в сон.