Пришлось зажечь масляную лампу, потому что окошко под крышей было маленьким и почти не давало света, да и время близилось к вечеру. На горизонте, над колосящимся полем, уже зажглась алая полоса заката.

— Лиззи? — я опустилась на колени возле дивана, за которым пряталась девочка.

Миска из-под каши была вылизана до блеска и стояла на полу. От нее за диван тянулась дорожка, проложенная в густой белой пыли. Оттуда, где эта дорожка заканчивалась, из темноты, до меня доносился тихий звук дыхания.

— Здесь холодно, я принесла тебе плед.

Не дожидаясь ответа, даже не надеясь на него, я быстро протолкнула ткань в укрытие Лиззи.

За спинкой дивана послышалось копошение. Малышка пыталась завернуться в одеяло. Это было непросто, учитывая тесноту ее убежища.

— Смотри, это тоже для тебя, — когда снова стало тихо, я осветила лампой шоколадку в своей руке.

Лиззи в полумраке шумно сглотнула, но не соблазнилась угощением.

Выманить ее не получилось. Я знала, что просто не будет, но все равно расстроилась.

— Держи, она твоя. Тебе не надо меня бояться.

С шоколадкой я поступила так же, как с миской каши и пледом, — сунула в щель за спинкой дивана и отстранилась, чтобы Лиззи не боялась приблизиться. Спустя некоторое время из темноты возникла белая детская ручка и жадно схватила сладость.

Захрустела бумажная обертка. Судя по звукам, Лиззи развернула подарок и принялась за еду.

«Не догадалась принести ей чаю», — подумала я, но не решилась оставить девочку, чтобы спуститься на кухню.

Время шло. Я зябко поежилась — сама продрогла на этом проклятом чердаке, полном сквозняков, а дочка Клариссы, похоже, собралась здесь заночевать. В грязи и пыли. В холоде. Среди пауков и ночных кошмаров, рожденных темнотой и детской фантазией. Этого допустить было нельзя. Заболеет ведь!

В ход пошла тяжелая артиллерия. Фарфоровая кукла. Нарядная красавица с белыми локонами и кокетливой шляпкой.

— Лиззи, это подарок.

Я положила куклу перед собой. Чтобы взять ее, малышке придется покинуть свою диванную крепость.

— Я дарю ее тебе. У тебя же две недели назад был день рождения.

Я старалась говорить мягко, ласково, вкладывая в свой голос всю нерастраченную нежность и желание стать матерью. Я надеялась, что мой добрый тон успокоит Лиззи, заставит ее мне довериться.

Разумеется, так просто девчушка не сдалась. Несколько минут я купалась в напряженной тишине, но чувствовала, что искушение велико: Лиззи отчаянно желает получить куклу и не сводит с нее глаз. Это же была ее мечта. Игрушка! Первая! Своя! Личная. Настоящая. Как тут отказаться?