После чая собрались снова пойти за поленьями, но дверь входную, едва распахнув, тут же закрыли обратно, правда с усилием. Намело с той стороны конкретно, почти по пояс. Выходить стало просто опасно.

Застенчивая Николь внимание к себе не требовала, мужчинам и без нее трудно. Они договорились дежурить над очагом по очереди, исключив ее сразу же. Дескать, не женское это дело, да и выздоравливать нужно девчонке.

Первым дежурил Натан, отправив сыновей отоспаться немного. Пожалел, конечно… Да и нравилось ему, когда спят и не зубоскалят на отца понапрасну. Ходил тихонько, поправлял плед, укрывая их. Вздыхал о своем. Подбросит дрова и опять на мальчишек своих наглядеться не может, которые во сне такие родные и близкие, что ком в горле встает, не протолкнуть никак, и сердце свербит… то ли колющим, то ли режущим. Каждая минута дорога рядом. Не стал он их тревожить, когда время прошло. Думал, пусть поспят сыночки, умаялись, испереживались. Не заметил, как сам заснул, положив голову на край дивана.

— Господи, Боже мой! — у Ники ручонки тряслись, и слезы капали на спички.

Она проснулась совершено внезапно, будто толкнул кто-то. Заглянув в большую комнату, обомлела. Вся троица, сладко посапывая, видит десятые сны, а угли в камине еле тлеют красными огоньками.

Раздувая щеки, девушка дула на головешки. Покидала туда половину спичек, скомканных листов бумаги, вырванных из старых журналов. Николь два полена положила крест-накрест… Пламя будто издевалось над ней. То вспыхнет небольшой свечкой, то погаснет, спрятавшись.

— Пожалуйста! — она размахивала журналом, как опахалом.

За что еще держаться? Только за воздух… Понимала сероглазка, если пламя не разжечь, то трубу заметет и здесь будет холодильник. Как же она старалась. Кашляя, размазывая сажу по щекам… И вот огонь вспыхнул, затрещали березовые дрова. Николь сидела и улыбалась, руки тянула на теплый свет, будто солнышко ей выглянуло, способное растопить даже Северный полюс. Слезы ее высохли, запеклись вместе с грязными разводами на щеках, натянув кожу. Она словно ничего не замечала, и старалась дышать через раз.

— Ники, ты чего тут? — Лео сонно потер глаза, после зевка щелкнув зубами.

Окинул взглядом гостиную. Взяв в руки телефон, посмотрел на время и понял, что проспал всю ночь.

— Черт! Мы продрыхли все на свете!

Он кинулся к Николь и дотронулся до ее плеча: — Что случилось?

— Я смогла его зажечь. Смогла, — повернулась, и в глазах ее отражалось пламя.

Леня опустился рядом на колени и обхватил ее лицо осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, на которых рождалось особенное тепло.