Засмеявшись, она толкает меня плечом, а я ловлю нацеленный на нас пристальный взгляд Насти. Играя бровями, она не отводит глаз.

Я представляю, какое ее разбирает любопытство и, не сдержав сиюминутного порыва раздразнить ее еще больше, обнимаю Варю за плечи и притягиваю к себе.

Губы сестры принимают форму буквы «о», а Варька заливается краской.

Смысл шифроваться?

— Неожиданно, — говорит Герман Дмитриевич чуть позже, останавливаясь около меня и моих мальчишек.

— Иногда так случается, — отвечаю с улыбкой.

Тот молча кивает, а Кирилл, который был в свое на моем месте, понимающе усмехается.

— На тебя похожи, — замечает старший Греховцев, глядя на бегающих с визгами вокруг наших ног пацанов, — В спорт отдашь?

— Посмотрим, — отвечаю я, — Будет стремление, отдам.

Давить на них я точно не собираюсь, помня, как мне самому приходилось отстаивать свое решение заниматься рукопашкой.

К девяти дети начинают клевать носом. Арс забирается на руки к Варе и пристраивает голову на ее груди. Роман еще ходит за Юлей хвостом, но уже видно, что зарядка на минимуме.

— Пора? — спрашиваю у Вари, указывая взглядом на притихшего Арсения.

— Ага… — шепчет она и позволяет мне забрать его.

Быстро прощаемся с моими родителями и остальными родственниками. Настя и Кирилл выходят нас проводить.

— Приезжайте в гости, — произносит зять, открывая заднюю дверь машины, чтобы я мог усадить в кресло сонного Арсения.

— Приедем…

Пристегиваю одного и беру на руки второго.

Варя, обнимая себя руками, переступает с ноги на ногу. Настя спрашивает у нее что-то про статьи, которые она пишет для московского журнала, а потом, неожиданно крепко обнимает и шепчет:

— Я так рада!

Не слышу, что отвечает ей Варя — у меня шумит в ушах, потому что, мать вашу, я тоже рад! Торможу временами, буксую. Продолжаю злится и ревновать к ее голубокровому мужу, но при этом всем нутром чувствую, что она моя. Вся. До самой ее потаенной мысли. Это ли не повод радоваться?!