–Ты можешь принести мне немного ибупрофена? Ванная, третий ящик.

–Конечно.

Я закрываю глаза, ожидая ее возвращения. Я отчетливо слышу, как открывается ящик стола, звук передвигаемых предметов, за которым следует звяканье таблеток во флаконе и приближающиеся шаги.

Я открываю глаза, как раз в тот момент, когда Сигнетт выходит из ванной, берет с тумбочки наполовину полный стакан и протягивает мне лекарство и воду, прежде чем сесть рядом со мной.

–Спасибо, - говорю я, проглотив таблетки, затем ставлю пустой стакан обратно на тумбочку.

Ее брови нахмурены, когда она смотрит на меня.

–Это слишком больно?

–Со мной все будет в порядке, - говорю я ей. –У меня были раны и похуже этой.

–Но Алекс сказал, что ты никогда не был ранен во время убийства.

Я вздыхаю.

–Нет, но ты забываешь, что моя мать была монстром. В подростковом возрасте я получил изрядную долю синяков.

Она хмурится еще сильнее, поэтому я дергаю за один из ее широких рукавов и подталкиваю ее ближе.

–Иди сюда.

Она забирается на кровать, затем садится на мои бедра. Когда я улыбаюсь ей, она наклоняется и прижимается своими губами к моим – горячими и требовательными.

Я просовываю руки под толстовку и хватаю ее за талию, только чтобы понять, что на ней нет нижнего белья.

–Маленький Лебедь... ‐ я дышу ей в лицо, и когда наши глаза встречаются, ее глаза стекленеют. –Подними волосы наверх, - говорю я ей.

Она выпрямляется и использует ленту вокруг запястья, чтобы закрепить волосы над головой. Она смотрит на меня с такой, блядь, непривычной для меня интенсивностью, но в то же время такой, блядь, гипнотической, что я на мгновение теряю ход своих мыслей.

Сигнетт - это зрелище, на которое стоит посмотреть. Утренний свет отбрасывает вокруг нее яркие ореолы, делая ее живым воплощением учтивой красоты.

Я дергаю за подол толстовки.

–Сними это, - приказываю я и прочищаю горло из-за легкой хрипоты в моем голосе.