Мы стоим за каменным ограждением крыши, наблюдая, как ночь темнеет перед нами. Мимолетная суета, царившая ранее, полностью утихла, и только звуки июньских жуков и сов эхом разносятся в мирной тишине.

Я накладываю немного шифонового торта и безе с тарелки, которая стоит на перилах, затем оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Доррана.

–Открывай.

Он делает огромный глоток вина, затем улыбается и раздвигает губы.

–Пососи ложечку, - говорю я, как только он берет пирожное в рот.

Он выгибает бровь, но подчиняется моей маленькой команде.

Я задерживаю дыхание, когда его щеки впадают; когда его язык высовывается и облизывает тыльную сторону хрупкого предмета в моей руке.

Боже мой, я сейчас сорвусь. Он почти ничего не сделал, а я уже такая чертовски мокрая для него.

Я вытаскиваю ложку у него изо рта и завороженно наблюдаю, как двигается сильная колонна его горла, когда он проглатывает пирог.

–Ты знаешь, почему я попросил Алекса использовать апельсиновое безе с нашим десертом? - он задает вопрос, затем ухмыляется, прежде чем подойти ближе ко мне.

Я кладу ложку обратно на тарелку, затем отвечаю на его ухмылку своей.

–Скажи мне почему.

Дорран наклоняется и прикасается своим носом к моему, в результате чего наши дыхания сливаются.

–Потому что ты всегда пахнешь ими – гребаными апельсинами. ‐ Он прижимается своими губами к моим, и я отчетливо слышу, как его бокал с вином разбивается об пол, что заставляет меня усмехнуться.

Он хватает меня за шею и начинает трахать мой рот своим языком, зубами и оставляющими синяки укусами, которые воспламеняют меня, как чертов ад, – и когда его член упирается мне в живот, я прикусываю его нижнюю губу и обхватываю его поверх штанов.

Он прерывает поцелуй и издает безудержный стон, и это так чертовски горячо, что я хочу услышать это еще.

Я провожу своими длинными ногтями по его растущей эрекции, и взгляд Доррана становится расплавленным.

–Мне нравится, что ты в моей власти, - говорю я ему. –Я, блядь, наслаждаюсь этим.