Мое дыхание теперь ледяное из-за того, как быстро бьется мое сердце, а во рту почти грязно из-за того, насколько внезапно стало сухо.

Не обращая внимания на оружие, я поворачиваюсь лицом к дяде, и когда он смотрит на меня с отвращением, я сильнее сжимаю руки и делаю шаг к нему.

–Она заслужила смерть, - говорю я, затем моргаю, когда у меня щиплет глаза. –Она заслужила каждую частичку того, что с ней случилось.

–Она этого не заслужила. ‐ Он вторгается в мое личное пространство, сердито глядя на меня сверху вниз, пока я киплю от злости на него. –Она не заслужила. ‐ Его глаза затуманиваются, и его гнев превращается в печаль.

–Она смеялась надо мной, когда ее телохранитель пытался изнасиловать меня, - говорю я ему, затем сглатываю, преодолевая комок в горле. –Она засмеялась и захлопала в ладоши. Она получала удовольствие от моих просьб о помощи, ни на секунду не думая, что я ее дочь.

Кажется, он ошеломлен моим признанием. Но это лишь на мгновение, потому что его любовь к ненормальной сестре вскоре пересиливает всю его рациональность, и он снова превращается в проныру, которым он и является.

–Ты могла бы прийти ко мне; ты могла бы рассказать мне о том, что она сделала.

Мне приходится рассмеяться над этим.

–И что бы ты сделал? - Я фыркаю. –Много раз я приходила к тебе, умоляя тебя поговорить с ней; умоляя тебя сделать что-нибудь с ее поведением. Но вместо того, чтобы предпринять какие-либо действия против нее, все, что ты сделал, это напомнил мне, что она моя мать, а затем оставил меня терпеть ее жестокость. Но с меня было достаточно этого. Я съежилась, я страдала и я ждала, но ничего не изменилось. И вот, я сделала то, что должна была: я взяла власть в свои руки. ‐ Я приближаю свое лицо к его. –Я, блядь, убила ее.

Его ноздри раздуваются, когда он хмуро смотрит на меня. Я знаю, что у него руки чешутся ударить меня, и, Боже мой, я хочу увидеть, как он это сделает. Потому что, в конце концов, он такой же, как моя мать, не так ли? Бесхребетный. Безразличный.

Самодовольный.

Он двигает челюстью и отходит от меня, затем кивает своим охранникам.

–Отведите мою племянницу и ее собаку внутрь поместья. Убедись, что им удобно, пока я схожу за остальными моими гостями для этой... ‐ Он прищелкивает языком. –Как ты это назвала? - Он ухмыляется мне, затем хлопает в ладоши перед собой. –Ах, да; посиделки.