Дорран молча смотрит на Джейса. На его лице ничего не выражается, но щеки мокры от слез. Несколько из них падают на его кровоточащий порез, но он не вздрагивает.

Джейс задыхается, и хватка на его шее ослабевает. Секунду спустя его рука расслабляется, а затем и плечи. Его веки закрываются, а грудь перестает двигаться.

–Нет... ‐ Шепчет Алекс. Его дыхание становится тяжелым, когда он дергает своего мужа. –Блядь, нет, черт возьми! - Теперь он плачет, как и Варша и я. Но Дорран... Он продолжает смотреть на Джейса.

Как обычный, заурядный день может превратиться во что-то настолько катастрофически неправильное? Как вы можете иметь все, что хотели в один момент, а затем у вас это отнимают в следующий? В этом нет смысла.

Это нихуя не имеет смысла.

–Джей. ‐ Алекс снова дергает его, затем прикасается своим лбом ко лбу Джейса, когда тот плачет сильнее. –Малыш, пожалуйста, не делай этого со мной. Джей… Детка...

Варша обнимает его одной рукой и прижимает к себе, все время держа одну руку на поникшем плече Джейса.

Папа смеется. Он запыхался, но все равно смеется.

–Мученики, эти дураки. ‐ Он смеется еще громче, затем указывает на Мейва. –Они погибли, защищая тех, кого вообще не должно было быть в живых.

Во мне закипает гнев. Настолько, что все, что я могу видеть, - это его самодовольное лицо, и как мне хочется стереть с него победное выражение.

Я касаюсь бедра Доррана, но он остается как есть. Итак, я вытаскиваю то, что мне от него нужно, из переднего кармана его джинсов, а затем оставляю его в покое. Мое платье запутывается в лодыжках, когда я поднимаюсь на ноги, но мне удается не упасть. Моя голова такая тяжелая, что я хочу сесть обратно, но я не могу – не прямо сейчас. Вместо этого я направляюсь к отцу, пытаясь сохранить равновесие, и в тот момент, когда он видит меня, он перестает смеяться.

–Прежде чем ты решишь сделать что-нибудь идиотское, знай, что у меня здесь дюжина охранников, готовых разорвать тебя на части прямо там, где ты стоишь, - угрожает он, затем ухмыляется. –И любого, кто попытается спасти тебя.

Я издаю фырканье, и его веселье исчезает.

–Ты действительно думаешь, что эти люди будут защищать тебя после того, как ты только что убил человека, которого они уважали и за которым следовали? - Я моргаю от рези в глазах. –Если уж на то пошло, я бы поспорила, что они будут более чем готовы помочь мне разорвать тебя на части.

Он оглядывает нас, и то, что он видит, заставляет его немного побледнеть.

–Ты думаешь, что ты такой умный и могущественный, не так ли? - говорю я ему. –Ты думаешь, что, убив тех, кто больше всего значил для нас с Дорраном, ты доказал свою гребаную точку зрения? - Я подхожу ближе к нему, зная, что он мне не ответит. –Но все, что ты сделал, папа, это подписал себе смертный приговор.