– Это не тебе решать.

– Что я вообще решил? Я живу вдали от брата, скрываю от него правду. Не могу его обнять, не могу поговорить с ним как мужчина с мужчиной, не могу даже дружить с ним. Не могу. Если мне скажут, что мой отец…

Задыхаясь, я почувствовал слезы на своих щеках. Мужчины тоже плачут. Каждый человек, которому действительно больно, способен плакать.

– А как же мой отец… Может, если бы я не нашел тебя, у меня бы так и не было отца. Интересно, правда интересно. Хватит ли у тебя мужества на все это?

Когда правда всплывает на поверхность, это похоже на струп, который никогда не заживет. Глубокие раны стали кровоточить еще сильнее. Несколько месяцев назад я случайно стал свидетелем телефонного разговора госпожи Севды; если бы не этот звонок, я бы никогда не узнал правду. И он никогда бы не пришел за мной. Он бы наслаждался своей собственной жизнью без меня.

– Ты знаешь, через что я прошел.

Все, что я знаю, – это то, что он принял поражение без борьбы, что он был в отчаянии, что у него не было другого выбора, что моя мама была гораздо более решительной. Если бы она выжила, она бы боролась за меня, за моего брата, даже если бы это означало смерть, она бы рискнула. Разве она не родила меня, рискуя всем?

– Ты уже отказался от нас с Демиром, папа. Ты сдался, когда они вырвали твоего сына из твоих рук. Они забрали меня и отправили в приют в кроватке. Мама родила Демира, рискуя своей жизнью, а ты ввязался в грязные дела.

Пока мои крики поднимались, словно разрывая горло, слезы лились из глаз сами собой.

– Если бы она была жива, она бы боролась за нас, не сдаваясь. Разве она не отдала свою жизнь ради того, чтобы ее сын выжил?

С трудом сдерживая себя, я сказал то, что чувствовал. Мне не хотелось его осуждать, но я не мог по-другому. Нужно было, чтобы он знал о моих обидах, моих переживаниях и сожалениях.

– Я бы хотел, чтобы ты умер вместо мамы. Может быть, тогда наша жизнь была бы более гладкой и мы не были бы обременены столькими секретами.

Я не мог смотреть отцу в глаза из-за того, что сказал. Все, что я мог сделать, это вытереть слезы, прийти в себя и успокоиться. Но в этом доме стало невыносимо. Мне нужен воздух, мне нужно уехать. Меня захлестнула волна вины за сказанные грубые слова. Отец снова рухнул на сиденье, с которого поднялся раньше, с тяжестью во взгляде и склонил голову.

– Что бы ты ни делал, избавься от этих файлов. Уничтожь их. Сожги их. Поверь мне, так будет лучше для всех.