Мейкон останавливается и оттесняет меня в затененную нишу в конце лестницы в холле.

— Я знаю, что перегнул палку. Я… — Он проводит рукой по волосам так сильно, что короткие пряди встают дыбом. — Мне нужно было поговорить… я больше не могу сидеть и молчать… черт.

Теперь я понимаю, насколько Мейкон хороший актер. До сих пор он казался таким спокойным, как море, в котором едва заметно волнение. Сейчас же он на взводе. И он не бесстрастный и собранный. А нервный.

— Хорошо, — говорю я спокойно, потому что теперь он выводит меня из себя. — Мы одни. Скажи мне, что не так.

Темный взгляд Мейкона изучает мое лицо.

— Еда. Через нее ты рассказала нашу историю.

Мое сердце переворачивается в груди, и я делаю вдох, ошеломленная тишиной.

— Это были мы, — говорит он. — Каждый кусочек. Наше детство. Ты и я. Манго на рынке, поцелуи на пляже, банановый пирог с кремом… — Он подходит ближе, вскидывая подбородок, будто готовится к спору. Но в его глазах столько теплых эмоций, что у меня пересыхает во рту. — Скажи мне, что я ошибаюсь.

— Я не думала… — Я замолкаю, прижимая ладонь к горячему лбу. Да, я рассказала свою историю через блюда, и он прав, в них также было и о Мейконе. О нас. Потому что — он часть моей истории. Всегда был. Я сталкиваюсь с ним взглядом. — Ты понял это, просто попробовав?

Его ноздри раздуваются, когда он коротко кивает.

— С каждым укусом. Ты заставила меня вспомнить. Втянула в эти воспоминания. — Мейкон наклоняет голову, его дыхание касается моих губ. — Ты заставила меня полюбить это.

Я не знаю, что сказать. Я разоблачена. Полностью. Мы оба.

— Ты действительно это имела в виду? — спрашивает он, глядя на меня напряженным взглядом. — Все те чувства, которые ты вложила в еду. Были ли они искренними?

Он знает ответ. Ведь он попробовал их. Хорошая еда вызывает воспоминания. Я неосознанно выложила свое сердце на гребаную тарелку и не уверена, что испытываю по этому поводу. Говорить так откровенно в новинку для меня.

— Мейкон…

Он вовлекает меня в поцелуй, зарываясь руками в мои волосы. С полной решимостью завладевает моим ртом, как будто владеет им. Поглощая меня так же жадно, как и еду. И я позволяю ему это. Я тоже ощущаю отчаянную потребность в нем, из-за страха, что, возможно, больше у меня не будет шанса прикоснуться к нему.

А потом этот страх превращается во что-то мягкое и тающее. Я таю вместе с ним, утопая в Мейконе. От него у меня подкашиваются ноги и учащается пульс. Наверное, я то же самое творю и с ним, потому что он немного спотыкается, ударяясь спиной о стену, но не отпускает меня.