Часы с бриллиантом сверкают на солнце, когда Сэм достает их и поднимает вверх.

— Видишь? В целости и сохранности.

Мейкон красноречиво фыркает, но не двигается, чтобы забрать часы. Он просто смотрит на Сэм сверху вниз, когда та аккуратно кладет их на стол, а затем невинно улыбается.

— Где ты была, Сэм? — мой голос хрипит и дрожит. Мне настолько стыдно за нее сейчас, что я едва могу находиться в комнате.

— Много где. — Она делает еще один глоток чая. — Мне нужно было позаботиться о некоторых вещах.

— Например, как заложить часы моей мамы? — язвит Мейкон.

— Но они ведь здесь, не видишь, что ли?

— Думаю, тебе просто было труднее избавиться от них, чем ты того ожидала, — невозмутимо говорит он.

Сэм перебрасывает прядь золотистых волос через плечо, но не отвечает.

Ущипнув себя за переносицу, я сдерживаю гнев.

— Прекрати, Саманта. Мейкон прав. Прекрати нести пургу. Понятия не имею, почему ты так себя ведешь, но это смешно. Я ожидала, что ты вернешься и извинишься, а не настроишь его против себя. Боже, в тебе есть хоть капля совести?

Все притворство непринужденной и беззаботной Сэм тает, и она вскакивает на ноги.

— В тебе столько наглости, Ди.

— Что? — одновременно говорим мы с Мейконом с разным уровнем возмущения.

Она игнорирует его.

— Ведешь себя высокомерно, трахая моего парня.

— Твоего парня? — повторяет Мейкон, не веря своим ушам.

Но я знаю, что она имеет в виду. Она уставилась на меня.

— Он был моим. Много лет! Мой первый мужчина. Мой. А значит он для тебя табу.

— Не могу поверить, — вмешивается Мейкон. — Тебе что, тринадцать? Наша история закончилась десять лет назад.