Мне так сильно хочется пойти к Делайле, что у меня щемит сердце, но я знаю, что моей девочке нужно немного побыть одной. А мне разобраться с Сэм.

Сэм смотрит вслед исчезающей Делайле. Прижимая руку к покрасневшей щеке, словно не может поверить, что Делайла и впрямь ее ударила.

— Ты не рассказал ей?

— Зачем? Все эти годы я держал это в секрете. — За что ненавидел себя. Особенно когда начал влюбляться в Делайлу. Правда, как хрупкий камень, сидела у меня под ребрами каждый раз, когда Делайла упоминала об этом инциденте. — Неужели ты правда думаешь, что я согласился взять вину за твой трюк на себя только потому, что пытался защитить тебя? Я сделал это ради нее. Потому что даже тогда знал, что если она узнает, что родная сестра унизила ее ради забавы, то это уничтожит ее.

Сэм бледнеет.

— Я не хотела причинять ей боль.

— Бред. Ты сделала это, потому что завидовала. — Я начинаю думать, что Сэм всегда была такой. Что единственная причина, по которой она так крепко держалась за меня, когда мы были детьми, заключалась в том, что она знала, что это причиняет боль Делайле.

— Зачем ты приехала? — спрашиваю я Сэм, когда та ничего не говорит. — Почему сейчас? И не вешай мне лапшу на уши насчет того, что решила вернуть часы. Ты знала, что я искал тебя из-за них. Так почему сейчас?

Сэм с вызовом вскидывает подбородок.

— Я увидела вашу фотографию с того гала-концерта. У тебя было такое выражение и взгляд. Я знаю это. Ты либо трахнул ее, либо хотел.

Здесь она не ошибается. Я хотел.

— И поэтому ты решила вернуться и разрушить шанс сестры на счастье? — я разочарованно качаю головой.

Серые глаза Сэм леденеют.

— Несмотря на то что ты думаешь, Сэйнт, я люблю свою сестру. Она тебе никогда не нравилась. Черт побери, да вы двое ненавидели друг друга. И я должна поверить, что ты внезапно влюбился в нее?

— Знаешь, что я думаю? Ты не смогла смириться с мыслью, что мы с Делайлой вместе. Я прав? И не вешай мне лапшу на уши, что я тебе нравлюсь. Мы расстались много лет назад.

— Ты мой бывший. Сестры не переманивают былую любовь.

— О, чушь собачья. Тебе просто ненавистна мысль, что мы с Делайлой можем быть счастливы. — Когда она отводит взгляд и поднимает подбородок, я продолжаю: — Что ты ей сказала? Что я был твоим? — Я фыркаю от отвращения. — Так вот слушай. Я никогда не был твоим.

Сэм едва заметно вздрагивает, но я все же улавливаю это, и сожаление отзывается в моей груди.

— Хочешь быть жестоким — валяй, — говорит она, поправляя волосы — знакомый жест, говорящий о защитной реакции. — Мне уже все равно. Но не притворяйся, что мы были никем. Мы практически все детство были вместе. Отрицай сколько хочешь, вот только это не стереть из памяти.