— Как тебе угодно, — закатив глаза, сказала я и направилась к лимузину. — Вы ведь слышали его, ребята… Принц Прескот хочет, чтобы его носили на руках.

Один из телохранителей быстро отреагировал и поднял Прескота на руки. Я не удержалась от улыбки.

— Что за?.. — выкрикнул Прескот и разочарованно посмотрел на охранника. — Стоп, нет, я так не хотел. Ты же знаешь, что я безумно ценю тебя, однако подобный контакт слишком интимен.

Я рассмеялась и села в лимузин. Прескота опустили на землю, и он спокойно и решительно устроился рядом со мной. Я погладила его по колену.

— Теперь твои сокровенные мечты сбылись, дорогой?

— Иногда ты такая простая, — одернул он меня, и сам был вынужден рассмеяться.

Когда мы тронулись, зазвонил мобильник Прескота. Нахмурившись, он взглянул на сообщение, а потом сказал водителю:

— Эй, Милош, нам нужно заехать во дворец и забрать Эву.

— Эву? — Я растерянно посмотрела на Прескота, пока лимузин разворачивался и мчался в сторону дворца. — Разве Эва не собиралась лететь со своей матерью?

Прескот в недоумении пожал плечами.

— Здесь написано, что мы должны взять ее с собой.

— Хм… — промычала я.

Когда лимузин затормозил, и охранник распахнул дверцу, нас ослепили яркие вспышки. Пресса и раньше не отличалась тактом, но теперь все стало еще хуже. К счастью, последние несколько дней для нас с Прескотом прошли более-менее тихо. Внимание журналистов переключилось на старших представителей королевской семьи. Постановление парламента имело законную силу, а Оскар был близок к тому, чтобы короноваться, однако принятое решение подверглось жесткой критике. Сперва люди осуждали политическую программу Оскара, называя ее старомодной и застойной. Потом начались повторные опросы о том, какого короля хотелось бы видеть на престоле.

По словам Елены, ни парламент, ни Оскар не предстали в хорошем свете.

Близняшки уже прилетели в Новую Шотландию с Филиппом и Оскаром и с тех пор держали нас в курсе всех дворцовых событий. Но за этим оказалось нетрудно следить на расстоянии: достаточно было включить телевизор. Мнение общественности разделилось, что уже вызвало протесты в Новой Шотландии. Страна кипела.

Все нервничали, включая, конечно же, и каждого члена семьи Блумсбери. Правда, лишь Прескот сохранял спокойствие.

Даже Эве, которая быстро проскользнула в лимузин вместе с Сэром Генри и плюхнулась на сиденье, было не по себе.

— Эй, Эва! Ты рада, что вернешься домой? — невозмутимо спросил Прескот у кузины.

Сэр Генри хрюкнул и перевернулся на спину, а Эва скривилась. Лимузин тем временем развернулся и поехал в аэропорт.