– Целых пять, – сказала я.

Джуди побледнела.

– Правда?

– Да. Предположительно, это души пятерых членов первого в истории совета школы, которые застряли здесь навсегда, – объяснила Поппи. – Ева даже собаку назвала в честь одного из них.

– Это странно, – проворчала Джуди.

– Ева странная, – возразила Поппи.

Гордо улыбаясь, я подняла подбородок.

– Я стараюсь.

Прошло три часа, а мои пальцы все еще были перепачканы маркером. Только вот от обуревавшего меня тогда энтузиазма не осталось и следа. Бунтовать оказалось чертовски приятно – меня почти пугало то, как сильно мне хотелось сделать это снова. Но Декстер был прав: действовать тут надо с умом. И все равно, сейчас – вытаскивая из унитаза очередную пачку раскисших бумаг – я проклинала и его, и остальных парней на чем свет стоит. Поппи оттирала с дверей мои художества, а Джуди собирала воду с пола. Кингсли после уроков исчез. Ему явно платили недостаточно, чтобы заниматься уборкой туалетов.

– Где, черт возьми, Дориан и компания? – в который раз возмутилась Поппи, продолжая скрести дверь вонючим растворителем.

Отвечать было бесмысленно. Не без отвращения я выбросила превратившиеся в кашу бумаги в мешок для мусора.

– А что с той дверью? – спросила Джуди, указывая на последнюю кабинку, дверь в которую единственная оставалась закрытой.

– Туда мы не заходим, – предупредила Поппи.

– Почему?

– Это проклятый туалет.

– Что?

– В восемьдесят каком-то году там ученик утонул. Во время обряда инициации. Его нашли на следующее утро, голова все еще в унитазе, а на стенах нацарапаны странные знаки, среди них даже пентаграмму нашли. А еще, говорят, у ученика не было… – Она театрально замолчала и после паузы прошептала зловеще: – …языка.

– Глаз у него не было! – возразила я.

– Или больших пальцев? – размышляла Поппи вслух.

– Какой-то бред, – фыркнула Джуди.