— Семен…

— К черту Семена!

С Семеном будет отдельный разговор. Не знаю, что взбрело в его дурную голову, но оставлять нашу дочь вот с этой… Просто верх идиотизма.

— Мы обедали.

«Мы» неприятно резануло. Даже не просто резануло, а вызвало лютое желание оскалиться и зарычать.

— Я разрешала притрагиваться к ней?

Перед глазами все еще пылал поцелуй, которым она посмела коснуться моей дочери.

— Просто…

Опять это сраное «просто».

В каком месте у нее просто? У меня сердце билось так, словно каждым ударом пыталось проломить ребра. Адреналин бомбил так, что невозможно дышать.

— Я разрешала разговаривать с ней?

В ушах до сих пор шелестело ее змеиное «моя девочка», «радость моя любимая». Никто не смеет так обращаться к моей дочери! Ни одна пучеглазая зараза!

— Почему вы вообще разговариваете со мной в таком тоне? — возмутилась она, не понимая, как близко мы к той границе, за которой я за себе не отвечаю.

— Я – мать этой девочки, и я в своем праве. А вот кто ты такая и почему позволяешь себе лапать моего ребенка – это уже вопрос.

— Ничего не было!

После этих слов мамочка, пытающаяся утихомирить двух пацанов, откровенно возмутилась:

— Разве можно к чужому ребенку без спроса лезть?

Девка сначала покраснела, как вареный рак, потом вскочила на ноги и нервно дернула сумку со спинки плетеного стула. Та зацепилась пряжкой между прутьев и стул с грохотом упал.

В тот же миг у меня за спиной прогремело напряженное:

— Что здесь происходит?