— Оставь в меня в покое, Паровозов. Могу я хотя бы в туалет сама сходить? Я вполне стою на ногах, — она храбро качалась, держась за косяк их спальни, заметив, что сонный Глебушка, который минуту назад похрапывал, тут же засуетился, собираясь пойти за ней.

— Сонь, ты там сама сделаешь свои дела. Я за дверью подожду, — зевнув, клацнув зубами, не собираясь уступать.

Соня вздохнула с хрипами в груди. Сил с ним спорить совсем никаких. Ее бросало то в пот, то в холод. Ручки и ножки трясутся от слабости.

Закрывшись на задвижку, Софья сделала свои важные дела. Встала, чтобы помыть руки. Перед глазами как-то резко потемнело. Держась за край раковины, она опустилась на холодный плиточный пол, уже ничего не контролируя.

— Кем вы приходитесь Софье Ринатовне? — спросил врач скорой помощи.

— Муж, — уверенно заявил Паровозов. — А, что не видно?

— Ну… — протерев очки спиртовой салфеткой, медик обернулся на выломанные двери туалета, приставленные к стеночке с наклоном. — Я должен был поинтересоваться.

— Это мой муж, — пробухтела в нос Соня, чтобы его ни в чем таком не подогревали. И шишка, начинающая расплываться на лбу — случайность. — Он вытащил меня без сознания… Я упала.

— Упала, так и запишем, — кивнул врач, не собираясь с ней спорить.

Ей вкатили какой-то укол для повышения давления и сказали вызвать завтра участкового врача на дом.

— Значит… Муж? — он присел пред ней на корточки, всматриваясь в любимое лицо с гематомой и припухшими красными глазами.

— Да, — кивнула Софья. — Любимый муж и отец моих детей. Мой Глеб, — она протянула тонкую руку, коснувшись его щеки. Глаза в глаза, как обещание…

Через три месяца Паровозовы тихо расписались в загсе. Гриша и Миша в костюмчиках, поверх рубашек галстук-бабочка. Один вел за руку маму, другой — папу. Важные такие, понимающие… Что их родители делают очень ответственный шаг.

Дакали там, где их совсем не спрашивали… Так, на всякий случай. Вдруг, мама передумает.

КОНЕЦ