Детектив приподнял брови и посмотрел в свои бумаги.

– Давай-ка начнем с самого начала – с отъезда из Массачусетса. Хорошо? Ты распишешь мне, где и когда вы находились. Все до мельчайших подробностей. Когда закончишь, я изучу хронологию событий и проверю, можно ли подкрепить твой рассказ фактами, а дальше будет видно. – Он пододвинул к Финну блокнот с ручкой и встал. – Сейчас мы ждем ордера на арест. Тогда мы тебя оформим. Завтра или послезавтра ты встретишься с судьей на оглашении обвинения, а потом тебя отправят в Сент-Луис. Но я зайду еще раз, чтобы забрать все, что ты напишешь. – Полицейский повернулся к выходу.

– Когда я узнаю, что с моей женой?

Детектив Келли остановился и снова повернулся к Финну. Потом сунул руки в карманы и склонил голову набок.

– С женой. Да уж. Интересно, как долго протянет этот брак… Насколько я знаю, ее еще допрашивают. Вспыльчивая – жуть! И за словом в карман не лезет. Еще одна избалованная знаменитость… Каждый месяц таких оформляем. Но ее, похоже, освободят.

От облегчения у Финна закружилась голова, и он уткнулся лбом в блокнот на столе, вдыхая запах чистой бумаги и жалея, что не может исписать все эти страницы числами вместо слов – числами, которые будут расти и расширяться до бесконечности, пока не сломают стены тюрьмы, создавая вокруг него силовое поле. У него возникла идея. Финн поднял голову и посмотрел на чистую страницу, думая о числах, которые сопровождали его в пути, начиная с моста в Бостоне и заканчивая камерой в тюрьме Лос-Анджелеса.

– Уверен, она зайдет тебя навестить, как только сможет, – добавил детектив, отрывая Финна от размышлений, а потом рассмеялся. – Ну, или нет.

∞

Когда из прокуратуры штата Миссури, которая вела дело, пришел ордер на арест, Финна официально оформили в тюрьму округа Лос-Анджелес. Отпечатки пальцев, фотографии, медосмотр, обыск с полным раздеванием. Он не раз через это проходил. В тюрьме заключенных регулярно обыскивали. Но сейчас, когда у него забрали одежду, сложили ее в мешок и велели встать, вытянув руки и расставив ноги, привычность процедуры не сделала ее менее унизительной. Когда ему велели высунуть язык, отогнуть уши, запрокинуть голову, пошевелить пальцами на руках и ногах, поднять по очереди руки и ноги, Финн задавил поднимающееся в душе возмущение и подчинился. Он думал лишь о Бонни. При мысли о том, что ее подвергают такому же осмотру, его охватили гнев и отчаяние, и, когда ему велели нагнуться и раздвинуть ягодицы, Финн не смог заставить себя это сделать.

Он повел себя неправильно. Разозлился, начал упрямиться, оттолкнул полицейского, проводившего осмотр. В конце концов Финна повалили на пол и оставили без одежды на целый час, после чего снова провели осмотр, обращаясь с ним уже более грубо. На этот раз он все вытерпел, получил тюремный комбинезон и резиновую обувь и вернулся в камеру.