– А вы не путаете, Энн? Может, это другой блокнот потерялся? Вон ведь их сколько!
– Нет, всё точно. Я же помню даты. И стихотворение. – Я протянула дневник Кевину. – Это выше моих сил. Вам я, должно быть, ненормальной кажусь… Просто вы не в курсе. Прочтите сами, пожалуйста, первую страницу. Вслух.
Кевин не стал возражать. Но, когда я передавала ему блокнот, из-под обложки вдруг выпорхнуло несколько фотографий. Кевин собрал их с полу.
– Да это ж Гарва-Глейб! – воскликнул он в изумлении. – Наверно, лет сто назад фоткали. Хотя дом и не изменился практически. Вот, Энн, поглядите.
Фотография была та самая, которую я показывала Дейрдре при первой встрече. Именно эту фотографию я взяла на озеро, когда плыла развеивать прах Оэна. Только теперь она выглядела старше на дополнительные восемьдесят лет.
– А вот здесь люди какие-то.
Кевин уставился на вторую фотографию. Прежде чем он произнес: «Ничего себе, да это ж вылитая вы!» – прежде чем округлил глаза, а потом сузил их, встретив мой взгляд, – я поняла, кто именно запечатлен на старом снимке. Разумеется, мы с Томасом в отеле «Грешэм», не касающиеся друг друга, застигнутые фотографом врасплох. Томас ко мне вполоборота: твердый подбородок, худощавая скула, неожиданная мягкость рта под идеально прямым носом.
Мое изображение сохранилось даже после испытания водой. И дневник сохранился. А я сама – нет. Наша с Томасом связь порвалась. Видимо, навсегда.