— Пусть гниёт, — сказал я тихо. — Пусть каждый вечер мечтает о пуле, и не получает её.

— Ты сделал правильно, — кивнул Виктор. — Если бы ты его убил — он бы стал мучеником. А так он просто тень.

Я посмотрел на него.

— А Карина?

— Под наблюдением. Успокоительное дали. Психиатр сегодня к ней второй раз пойдёт.

Дверь распахнулась с резким звуком — настолько, что мы оба с Виктором одновременно повернулись.

— Я что, всё пропустил?! — на ходу спросил Лукас, тяжело дыша, весь в пыли и с растрёпанными волосами.

Он выглядел так, будто пробежал половину города. Или пробился сквозь армию. Хотя, зная его, — и то, и другое.

— Да, Лукас, — выдохнул я. — Всё.

Он остановился, оглядел нас, потом пустую комнату, и сощурился.

— Он где?

— Уже в пути, — бросил Виктор. — В наручниках и под охраной. Как и положено крысе.

— Да вы гоните… — Лукас провёл рукой по лицу. — Я только отвернулся — и всё?! Где гром, где месиво, где твои любимые пафосные фразы, Марко?

Я невольно усмехнулся. Чуть. Совсем чуть.

— Все пафосные фразы остались в голове, — ответил я. — А всё месиво было внутри.

Лукас подошёл ближе, бросил взгляд на мою окровавленную руку.

— Это он?

— Стена, — сухо отозвался я.

— Знал бы, сфоткал бы. И поставил бы на футболку: «Я пережил предательство, но не стену». Чёрт, Марко, ты хотя бы в порядке?

— Более чем, — ответил я. — Он всё сказал. Признался.