Я наклоняюсь вперёд, пальцы впиваются в подлокотники кресла, гнев вскипает медленно, тяжело, срывая дыхание.

— Какие вещества? — мой голос звучит ровно, но режет воздух, как сталь. — Я хочу названия препаратов.

Врач вздыхает, перекладывает бумаги, проводит ладонью по лысеющему затылку, будто хочет оттянуть момент.

— Точно сказать невозможно, — наконец отвечает он. — Принимались давно — больше месяца назад, плюс-минус. Метаболиты разложились, идентифицировать препарат нельзя. Но это что-то подавляющее основные функции организма и психики.

В голове проносится Алиса. Чёртова сука.

— Чёрт, — цежу я сквозь зубы. — Это всё?

Врач поднимает на меня взгляд, выжидает, словно проверяет, стоит ли говорить дальше.

— Если есть новые образцы или данные о приёме, можем уточнить. Сейчас — только это.

Я встаю, кивок получается резким, жёстким, почти рывком. Выхожу из кабинета, закрываю за собой дверь, будто ставлю точку.

Но точки нет. Есть только гнев.

Она травила меня. Опаивала, держала в этом тумане, пока втиралась в доверие, разрушала мой брак, планировала ссору с сыном. Это была не случайность, не ошибка — план.

Я сажусь в машину, вцепляюсь в руль так, что костяшки белеют. Мысли крутятся вихрем, сливаются в одну бурю.

Две недели я по уши в делах, сплю по четыре часа в сутки, если повезёт. Несчастный случай на объекте в Сочи заставил меня поменять планы на триста шестьдесят градусов — огромный жилой комплекс премиум класса, мой проект, моя гордость. Я так долго хотел его построить. Обрушение перекрытий. Два рабочих пострадали, один в реанимации. Я улетел сразу после разговора с Полонским, жил в гостинице, пил кофе литрами, держал всё под контролем. Потому что иначе нельзя. Потому что это мой бизнес, моя ответственность.

Но Вика, Рома, — они не выходили из головы, падая спать я видел свою еще счастливую семью и не желал просыпаться. Мне без них пусто и плохо. Я без Вики не живу.

Вернулся три дня назад, вымотанный. И сразу — Лондон.

Рома.

Я не выдержал его молчания — звонков без ответа, сообщений, что висели непрочитанными.

Арендовал самолелт, полетел, надеясь, что лицом к лицу он меня услышит.

Ошибся.

Встретил его у кампуса — высокий, похудевший, с моими глазами, но холодными, чужим взглядом. Он стоял под дождём, капли стекали по его куртке, а я пытался заговорить.