– Тома, я подумаю. А что с заводом решили?

– Ликвидировать.

– Его взорвут?

– Я не имею права об этом говорить.

– Когда?

– Галя, пойдем завтра со мной.

– Ты мне не доверяешь? – спросила Галка и села на кровать. – Ты думаешь, что сейчас встану и пойду к немцам?

– Я не имею права.

– Попрощалась? До свидания, Тома.

– Да что ж ты такая упрямая?

– Такая уродилась! Горячев что-нибудь передавал?

– Нет.

– Все. Уходи, Тома!

Марина смотрела на Галку непонимающими глазами. Вернее, она догадывалась, что причина находится за стенкой. «Но Тасю так и так бы судили за совместное проживание с немецким офицером и пособничество немцам. А Галка, она такая боевая, такая шустрая. Язык знает. В оккупации прожила столько времени. Могла бы запросто пройти курсы подготовки и оказывать помощь в войне с противником», – стоя на пороге, размышляла со своей колокольни разведчица.

– До свидания, Тома, – уже более спокойно произнесла Галка.

– Да, Галя. Надеюсь, свидимся. И еще, взорвут не только завод, возможно, этот дом тоже. Через неделю, – на прощанье сказала Марина, не в силах промолчать о решении центра, резко повернулась и со всей силы хлопнула дверью.

«Вот он и конец», – подумала Галя, с ногами взобралась на кровать и, обхватив руками колени, тихо заплакала.

– Галка, к тебе кто-то приходил?

Тася без стука вошла в квартиру подруги и как вкопанная застыла посреди комнаты.

– Галь, что с тобой? Ты чего плачешь?