– Тася! Тасенька, это конец, – сквозь слезы закричала Галя и упала на грудь подруги.

– Галечка, успокойся, моя хорошая. Успокойся. Потом расскажешь. Хорошо?

Галка замотала головой, продолжая плакать. Тася не трогала ее своими вопросами, чтобы дать успокоиться и дать ей возможность спокойно объяснить причину своих слез. Наплакавшись, Галка вытерла слезы, умылась холодной водой и спросила Тасю:

– Майор уже дома?

– Да. Эрих тоже сейчас приедет. Райнер попросил его съездить привезти какие-то документы из комендатуры.

– Ну, вот и хорошо. Идем к Нортембергу. Я должна сказать важную вещь.

Галя взяла подругу за руку и потащила домой, словно провинившуюся девочку.

– Девушки, что так долго? – спросил Райнер. – Я очень голодный.

– Сейчас я заглушу чувство голода, господин майор, – сухо сказала Галя и села за стол.

– В чем дело, фройлен? – строго спросил Райнер, удивившись ответу Гали.

– Тася, господин Нортемберг, я вам сейчас скажу одну вещь, но обещайте, что вы не будете спрашивать, откуда у меня эта информация. Все останется в пределах этой комнаты.

В дверь постучали.

– Эрих, входи! – крикнул Нортемберг, ожидавший солдата и слегка встревоженный началом речи переводчицы. – Ты вовремя. Галя хочет сделать нам какое-то важное сообщение. Присаживайся.

– Не иронизируйте, господин Нортемберг, – сказала Галя и окинула всех серьезным взглядом.

– Хорошо. Не томите нас, фройлен.

– Господин Нортемберг, Тася, Эрих, я должна сообщить, что через неделю наши войска… То есть русские нанесут удары по электромеханическому заводу с целью уничтожения оружия и, скорее всего, по дому, в котором мы сейчас находимся.

За столом воцарилась полная тишина. Первый от такого заявления очнулся Райнер.

– Галя, если вы утверждаете сказанное, то у вас, наверняка, имеются основания.

– Я не могу сообщить вам подробности. Человек, который донес до меня эту информацию, кстати, закрытую информацию, еще в городе.

– Галя, а почему вы так спокойно мне об этом говорите? Вы не боитесь, что я вас сдам гестапо за такие разговоры?