– И что, всё? – усмехнулся он. – Вот так просто? Переедем в Колумбию?

– Да.

– Будем жить в маленьком домике и посадим собственную кофейную плантацию?

– Да! – Ее улыбка стала шире.

– И ты родишь мне семерых детей?

– Черт возьми, да!

– Ты сумасшедшая! – расхохотался он. – А как же доводы про то, что мы слишком разные?

– Они несостоятельны, – снова улыбнувшись, покачала головой она.

Столько раз с момента разговора с представительницей приемной комиссии она прокручивала в голове ту самую фразу для эссе: «Чем ты лучше других, Кэтрин?» – и вдруг поняла, что знает ответ. Ни один человек в этом мире не лучше, не правильнее и не избраннее другого. Семья, культура, национальность, религия – каждый из нас формируется тысячами ожиданий, предрассудков и правил, но кто устанавливает твои собственные?

– То, что мы разные, – не причина. Это повод. – По крайней мере, для того, что как минимум будет не скучно. И абсолютно точно – очень горячо.

Улыбка Хита стала еще шире. Еще ярче. Кэт понимала, что он, так же как и она, знает: им точно будет вместе непросто, но ему, кажется, эти сложности только нравились.

– Не уезжай, – попросила она, пряча ладони в тепле его куртки. – Не возвращайся в Колумбию, пожалуйста. Мы что‑нибудь придумаем. Только останься со мной.

Хит подозрительно притих. Очень странно и пугающе.

– Ой, Кэтрин. Тут такое дело… – осторожно произнес он. – Я немного соврал.

– Что, опять? – аж взвизгнула она.

Хитклифф рассмеялся, обхватил ее руками, возвращая в свои объятия, и, прищурившись, признался:

– Когда я говорил, что возвращаюсь в Колумбию, то имел в виду не совсем… не совсем ту Колумбию.

– В каком смысле?

Но вместо ответа он достал из кармана газетную вырезку, заголовок на которой гласил: «Риверо против Колумбийского университета». Кэтрин пробежала по тексту глазами.

«30 декабря суд США по Южному округу Нью-Йорка вынес окончательное решение по громкомe делу Хавьера Риверо, лишенного стипендии и отчисленного из элитного университета Лиги плюща.