Толпа зашепталась, поворачиваясь к сцене, словно там снова возникнет представление, но Астер не собирался петь.

— Это экран Блэквуда? — раздавались отовсюду шепотки.

— Это его мессенджер?

Да, это мессенджер Астера Блэквуда, того самого Астера Блэквуда, который никому и никогда не пишет сообщения. Никому, кроме одной-единственной девушки.

Астер замер вместе со всем залом.

Он мог пихнуть телефон в руки Логану, как обычно, попросив его об услуге. Мог отдать Джейку или Авроре. Но вдруг понял, что это должны быть его слова. Пусть даже некрасивые и кривые, неправильные и смешные, исковерканные — но искренние. И только ЕГО.

Он не знал, правильно ли написал и сколько сделал ошибок. Все, о чем он думал, было лишь: «Пусть она увидит. И останется».

«Потому што нет в жтом некокого смысла, есл тебя не будит рядом. Энджел, не уезжай…»

И, выдохнув, написал самое главное: «Потому што… я люблю себя».

Зал застыл.

— Эм-м… — откашлялся Логан.

Джейкоб, хохотнув басом, толкнул его локтем:

— Ну, в принципе-то он правильно написал.

На что Логан вырвал из рук Астера телефон, все-таки переправив последнее слово. «Я люблю тебя», — горели теперь слова над сценой. Ярко, как новогодние огни.

— Блэквуд! — Голос директора раздавался уже совсем близко.

Астер сорвал телефон со шнура и кинулся к выходу. Логан, одной рукой подхватив свой компьютер, а другой Аврору, бежал следом. Джейк и Мэдс замыкали маленький отряд.

Тяжело дыша, они вломились на чердак, захлопнули за собой дверь, и наступила тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием и биением сердец. Все как подкошенные рухнули на старый диван, стоявший у стены, а потом дружно рассмеялись. Только Астер все смотрел на экран своего телефона, на котором так ничего и не изменилось.