Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем Джейкоб снял трубку.

— Твои две недели еще не истекли, — сказал он. — Ты рано сдаешься, Эванс?

Я проигнорировала его подначки и перешла прямо к делу.

— Реддинг внес залог.

Он резко втянул в себя воздух. А потом рассмеялся.

— Алли-блядь-луйя.

Связь прервалась.

Я убрала телефон и уставилась на экран. У меня был заряженный телефон, поэтому не я сбросила вызов. Джейкоб, должно быть, повесил трубку.

Я перезвонила ему. Он не ответил. Я пыталась написать ему.

Что ты собираешься делать? Я хочу присоединиться!

Он не ответил. Черт возьми. Я написала ему снова.

Будь осторожен. Ник, скорее всего, наблюдает за ним.

Ответа по-прежнему нет.

Я стиснула зубы и, развернувшись на каблуках, направилась обратно в здание.

— Все в порядке? — Спросила бабушка, когда я вошла в палату доктора Перес.

— Да, прекрасно, — сказал я, улыбаясь от уха до уха.

Она нахмурилась, глядя на меня. Я, должно быть, выглядела странно. Я чувствовала себя немного ненормально.

Джейкоб был прав насчет меня. Я услышала, что Реддинга выпустили под залог, и моей реакцией было разработать план, как выследить и убить его. Я не позволила закону разобраться с этим, не доверила полиции охрану доктора Перес, и хотела, чтобы Реддинг понес наказание, которого, как я думала, он действительно заслуживал. И мой план не был какой-то гипотетической фантазией о мести. Я была абсолютно серьезна в своем желании убить его. Тюрьмы было недостаточно. Этот человек должен был умереть за то, что он сделал с доктором Перес. За то, что он сделал со всеми теми женщинами. За то, что он хотел сделать со мной. Если бы Джейкоб посвятил меня в то, что он, очевидно, собирался сделать, я бы с радостью приняла в этом участие и после этого не потеряла бы ни минуты сна.