Поднявшись с пола, я подхожу к ней сзади, обнимаю за плечи и целую в макушку.

– Ты в порядке?

– Он гребаный придурок.

– Я знаю, – успокаиваю я. – Но скоро тебе уже не придется иметь с ним дело.

И она снова не отвечает.

– Что ты изучаешь сегодня?

Кеннеди выключает компьютер и поворачивается ко мне.

Она сдержанно улыбается и говорит очень тихо, чтобы слышали только мы.

– Я болтала со старой подругой, мы знакомы еще со студенческих времен. Сейчас она психолог.

Кеннеди позволяет слову «психолог» повиснуть в воздухе. Я сажусь за стол рядом с ней, спиной к друзьям.

– О чем вы говорили?

Ее взгляд блуждает по моему лицу, в голосе слышится тревога.

– Я надеялась, что она подскажет какие-нибудь приемы, которые могли бы помочь тебе, когда…

Когда я не могу ясно мыслить, потому что из-за тревожности представляю себе худшие варианты развития событий.

Я сглатываю.

– Что она сказала?

– Прислала несколько статей. Исследования из области когнитивно-поведенческой терапии, результаты которых помогают ее пациентам при панических атаках. Я просто переписала кое-что для тебя более понятными словами.

Я усмехаюсь:

– То есть упростила?

– Нет. – Она улыбается. – Просто меньше всего я хочу, чтобы тебе пришлось копаться в медицинских исследованиях, когда разум играет с тобой злую шутку.