Скрестив руки на стекле, Исайя опускает голову на предплечья. Его грудь вздымается, и он возвышается надо мной.

– Черт, это было круто, – выдыхает он, не сводя с меня глаз.

Глядя ему в глаза, я собираю его сперму со своей шеи и обмазываю ею сосок, лаская себя, пока он смотрит голодными карими глазами.

– Господи, Кенни… Клянусь, если бы я уже не был женат, то, черт возьми, женился бы на тебе.

Я прикусываю губу, улыбаясь:

– Взаимно.

33 Исайя

33

Исайя

– Если тебе все еще больно, я могу попробовать поработать над этим позже.

Я с интересом приподнимаю брови, выпрямляясь на массажном столе.

– Прекрати думать обо всяких пошлостях, Родез! – Кеннеди стоит между моих раздвинутых ног и полиэтиленовой пленкой обматывает мой торс по диагонали, чтобы прикрепить пакет со льдом. – Если плечо все еще будет беспокоить, когда ты вернешься домой, я приду и сделаю перевязку перед сном.

– А что, если мой член все еще будет болеть, когда я вернусь домой?

– У тебя есть две руки.

Приоткрыв рот, я обхватываю ее за бедра и притягиваю ближе.

– Мы понимаем, – ворчит Монти. – Вы влюблены друг в друга. Но как насчет профессиональной этики?

– Очевидно, они не очень-то следуют этому правилу. – Риз входит в тренажерный зал. Сегодня она на высоких каблуках и в юбке-карандаш. – Эммет, мне нужно с тобой поговорить. Пройдем в твой кабинет?

Она проходит в кабинет, и ее светлые волосы подпрыгивают при каждом шаге. Монти стоит, скрестив руки на груди, как будто у него есть возможность не следовать за ней. Он глубоко вдыхает через нос, вспоминая, что хочет сохранить работу, и следует за ней, закрывая за собой дверь.

– В чем дело? – спрашивает Кеннеди.

– Я не знаю, но в последнее время у него паршивое настроение. Риз постоянно напоминает ему о том, что в следующем году его контракт заканчивается.