Я наблюдаю за ним, пытаясь уловить хоть какой-то намек на ложь, которая обычно слетает с уст Дина Картрайта. Только на этот раз он кажется… искренним.

– Господи! – Я выдавливаю из себя смешок. – Что, черт возьми, сказала тебе Кеннеди?

– Да она чертовски зла! Сказала, что перестанет со мной общаться, если я не извинюсь. И вот я здесь, приношу свои извинения.

Я отмахиваюсь:

– Ты молодец. Я дам ей знать, что ты это сделал.

Я поворачиваюсь к тренажерному залу, но Дин останавливает меня.

– И все-таки, – говорит он, – прости меня. Знаю, ты, наверное, не поверишь, но я уже не тот парень. Ну… – Он качает головой. – Если только рядом нет моего отца. Он, как правило, пробуждает во мне все самое худшее.

– Да, твоя семья – отстой.

– Мне ли не знать! За исключением Кеннеди, они все те еще сволочи. И я не понимал, почему моя жизнь была дерьмовой, а твоя – нет. У тебя было все, о чем я мечтал, и я ненавидел тебя за это.

– Меня? – недоверчиво спрашиваю я. – У меня не было ничего. У тебя была самая лучшая бейсбольная экипировка. Новые машины. Черт, ты отбивал всех девушек, которые мне когда-либо нравились! Я ездил на игры на автобусе. Я делил снаряжение с братом, и в половине случаев оно мне не подходило.

– У тебя был брат, который заботился о тебе. Он сделал бы для тебя, что угодно, а ты – для него. Тебя все любили.

Я мог бы поспорить, но он прав. Мы с Каем были готовы на все ради друг друга, и мне всегда нравилось веселить окружающих. С точки зрения Дина, я был по натуре веселым парнем, но он не знал, что я всю жизнь работал над этим образом. Веселил и смешил других, даже когда мне было плохо.

– Отец швырнул мне кредитку, чтобы компенсировать свое отсутствие, – продолжает Дин. – И в тот единственный раз, когда он пришел на матч, мы играли против вас. Отцу было нечего сказать мне после игры, но он остался в восторге от вас. Я возненавидел тебя за это. Я долго вымещал на тебе злость и сожалею об этом. – Он протягивает мне руку.

– Черт возьми… Кеннеди действительно вынесла тебе мозг, да?

– Никогда не видел ее такой взбешенной.

Я хочу простить Дина ради нее, но еще больше – ради себя. И пожимаю ему руку.

– Ты сильно взбесился, узнав о нас? – спрашиваю я, и в моем тоне слышится веселье.

– О, даже не начинай! Наконец-то в этой гребаной семье появился человек, с которым мне хорошо, и тут она взяла и вышла замуж именно за тебя. – Он смеется, качая головой. – Я был в ярости! И не только потому, что это ты. Скорее, из-за того, через что ей пришлось пройти, чтобы в итоге выйти замуж за парня, с которым она не хотела быть.