– Что ты сказала?

– Ты хочешь уехать из Чикаго из-за меня? Знаю, предполагалось, что наши отношения – только на время, и это я должна была уехать… Так что если ты делаешь это, потому что не хочешь быть со мной…

– Ни за что на свете не сомневайся в том, что я хочу быть с тобой! Ни за что на свете.

– Я просто…

– Даже не думай объяснять эту нелепую ситуацию тем, что я от тебя сбежал. Я не хочу этого слышать. Я тебя люблю. Ты знаешь это. И буду продолжать любить тебя, где бы ты ни жила: в Сан-Франциско или другом городе. Это не изменится. Но ты точно не останешься в Чикаго, Кеннеди.

Она стоит, ошеломленная, потеряв дар речи. Ее губы, которые я так хочу поцеловать, слегка приоткрылись в замешательстве.

– Я не собираюсь в Сан-Франциско. Я не поняла… О чем ты говоришь?

– Нет, собираешься! – Я вскидываю руки. – Я знаю, что тебе предложили работу, а ты отказалась. Но ты поедешь. Я не могу позволить тебе застрять здесь из-за меня.

Она нервно смотрит на меня:

– Как… Как ты узнал?

Мои плечи опускаются от ее признания, дыхание вырывается со свистом. Значит, это правда.

– Дин.

– Черт возьми, Дин… – В отчаянии закрыв глаза, Кеннеди принимается расхаживать по комнате. – Я думала, что ваш разговор продлится всего пару минут. Думала, что он будет совершенно неискренним и вы вскоре снова возненавидите друг друга. Я бы никогда не сказала ему, если бы знала, что он расскажет тебе.

– И слава богу, что он это сделал! О чем ты думала, Кеннеди?

– Я думала о том, что не хочу уезжать, ясно?! Я не сказала тебе, потому что знала: именно так ты и отреагируешь.

– Ты чертовски права: я отреагирую именно так! И не позволю тебе так легко отказаться от всего, ради чего ты трудилась годами. – Подойдя, я беру ее лицо в ладони, не позволяя сомневаться в моих чувствах. – Кенни, с того дня, как я встретил тебя, это единственное, чего ты хотела. Во время нашего первого разговора ты спросила моего совета, стоит ли соглашаться на работу в Чикаго. Что ж, я и сейчас дам тебе тот же совет. Соглашайся на эту чертову работу!

Ее лицо расслабляется, как будто мои слова наконец доходят до нее, напоминая кто она и ради чего старалась.

Я провожу большим пальцем по ее щеке:

– Ты не можешь здесь оставаться, детка.

– Почему нет?